В ответ на это «невыносимое французское вмешательство» в американскую денежную систему Вашингтон, поддерживаемый банками Уолл-Стрит, пошел в полномасштабное экономическое наступление на Францию и французский франк.

Причиной стала роль Франции как основной сторонницы денежно-кредитной реформы. Чтобы дискредитировать французскую идею денежно-кредитной реформы, банки Уолл-Стрит и Вашингтон решили подорвать валютную и финансовую стабильность Франции. К началу 1968 года развернулась полномасштабная валютная война, которая, впрочем, открыто не декларировалась. Все проделывалось негласно, однако всем участникам рынка было очевидно, что за последовавшими бегством из франка и утечкой французских золотых запасов стояли именно американские банки. Бегство было спровоцировано нью-йоркскими банками, резко изымавшими свои депозиты из французских банков и скупавшими вместо этого немецкие марки. Это был основной удар. Вашингтон оказал давление на западногерманские банки, чтобы те последовали его примеру, заявляя об общей нехватке уверенности во французской валютной политике, а не о том, что ведется американская финансовая война.

Вашингтон ограничил французский импорт в США и посоветовал американцам не ездить во Францию на каникулы. Американские компании, которые инвестировали во Францию, начали без лишнего шума выводить свои капиталы из Франции, оказывая дальнейшее давление на франк[177].

Тогда, выбрав момент, который едва ли был случайным, малоизвестная радикальная левая анархистская секта «Situationist International» вырвалась на французскую политическую арену и получила экстраординарное освещение в ведущих англо-американских СМИ, таких как лондонский «Экономист».

Она появилась неизвестно откуда и позиционировала себя как лидеров студенческого правительства в Университете Западный Париж («Нантер-ля-Дефанс») и влиятельную силу в студенческом движении Сорбонны.

Уолл-Стрит и лондонский Сити воспользовались, широко освещавшимся в прессе, восстанием студентов Парижского университета в мае 1968 года. Несмотря на очевидность широкого распространения и политического разнообразия студенческого движения вокруг Сорбонны, СМИ в одну ночь сделали молодого радикала, дармоеда-ситуациониста Даниэля Кон-Бендита[178] известным как «Че Гевара французских и германских левых». Кон-Бендит входил в группу, которая организовывала забастовку 12 тысяч студентов в ноябре 1967 года против переполнения университетских помещений. В предыдущие десять лет число учащихся во Франции выросло со 170 тысяч до 514 тысяч человек.

Общая площадь, покрытая университетскими зданиями, с 1962 года удвоилась, когда как число студентов почти утроилось. Строения отчаянно не соответствовали новой ситуации, и переполнение зданий стало серьезной проблемой. Это было «социальным трутом», и требовалось совсем немного, чтобы высечь искру[179].

Позиции де Голля были ослаблены, а общественная поддержка серьезно пострадала от финансового кризиса и жестокости полиции против студентов и их сторонников во время восстания мая 1968 года – события, которые агентства американской разведки, действовавшие в гуще студентов, по крайней мере поощряли