Словно сквозь вату, медленно и вязко до Тульского стало доходить, что Токарев прав.

– Я все сделаю, Василий Павлович.

– Ну и ладушки, – сочувственно, одними глазами улыбнулся Токарев.

…Только добравшись до отделения, Артур заметил, что по-прежнему сжимает в руке Светкино радийное удостоверение. Он трясущимися руками открыл сейф, вытащил оттуда заначенную бутылку водки, оторвал зубами пробку и налил, не глядя сколько, в немытую чайную чашку. Вкуса выпитой залпом водки он не почувствовал, жидкость прошла по горлу, словно вода…

…А в баре-дискотеке тем временем продолжалась работа – сразу после ухода Тульского Василий Павлович оглядел прибывший оперсостав, хлопнул пару раз в ладони и громко сказал:

– Работаем, работаем! Разбили посетителей на группы и работаем. Все заслуживающее внимания – мне или Ткачевскому!

Вскоре прибыл следователь прокуратуры, и начался уже официальный, как положено, осмотр места преступления. Приехавший вместе со следователем эксперт ничего стоящего в такой атмосфере найти и не надеялся, но старался – как потом выяснилось, все-таки впустую. Прискакал и выдернутый из дома Степа Харламов – ему позвонили и рассказали про Артура – вот он и примчался с другого конца города (Степа жил у родителей жены на Московском проспекте). Харламов сразу начал искать глазами, за кого бы зацепиться. У входа на кухню он заметил небольшую стайку бандэлемента, выделявшуюся цепями, брюками-слаксами и шелковыми рубахами. Степан подошел к ним:

– Здорово, орлы!

– Здоровей видали, – откликнулся один, судя по всему, старший в троице. – Долго париться-то?

Харламов нахмурился и начал сам себя накручивать:

– Я поздоровался – это раз. А ты мне нахамил – это два! Поэтому лично ты будешь париться до утра – это три!

Степа действительно сначала хотел просто по-хорошему поговорить, потому что, по предварительной информации от коллег, по позам и настроению братков, понимал их, скорее всего, полную непричастность к этому убийству. Но Харламов никому никогда не позволял себе хамить безнаказанно. Лидер братков – поддатый и явно судимый в прошлом – опасности не почуял и потому огрызнулся:

– А нас уже сосчитали, начальник.

– Ах, начальник? – засопел Степа и гаркнул ему в лицо. – Документы!

– Да на! – небрежно протянул ему паспорт браток. Харламов открыл потрепанную паспортину и в утвердительной форме зло рявкнул:

– Осужденный Тимов, где отбывали наказание?

Тимов как-то весь подобрался и, удивляясь сам себе, отрапортовал:

– Учреждение Р-216 дробь 6, гражданин начальник!

– В каком отряде? – отрывисто и не глядя на Тимова спросил Степа.

– В первом.

– Хозобслуга?

– Ну… было дело… – замялся Тимов, поскольку среди настоящих жуликов работа в хозобслуге, мягко говоря, уважением не пользуется.

– Вишь, как оно, – хмыкнул Харламов и вдруг заорал, брызгая слюной: – Эта-ап! Слушай мою команду! На колени!!! Баулы перед собой, руки за голову, не разговаривать!!! Подбегать по одному! Говорить быстро – фамилия, имя, отчество, статья, начало срока, конец срока!

На них обернулись даже опера, большинство из которых уже давно знало коронный номер Степы, пришедшего в уголовный розыск из внутренних войск. Харламов любил вспоминать свою таежную службу.