Андрей повернул к ней голову и тихо прошептал:

- То был всего лишь сон. Всего лишь только сон.

Она попятилась и исчезла в черноте проема.

Много попыток найти ему занятие предпринимали родные и друзья. Обращались в различные организации, военкомат, фабрики. Вызывало озлобление не то, что поступал отказ, точнее - обещание подумать, а равнодушие его. Бесчувственная стена из вязкой безразличной ваты. На лицах читалась мысль: "Мы его туда не посылали. Президент послал, к нему и обращайтесь".

Ребята выполнили свое обещание только в той части, что привезли подходящую инвалидную коляску, давшую некоторую свободу в освоении пространства. Но часто приходить не получалось. Общее горе сплачивает людей, а разные напасти разбрасывают. Да он и не обижался. Потому что знал: там, за обидой - бездна. Слушал Высоцкого и смотрел телевизор, предпочитая детские кинофильмы. Мать пекла булочки, старалась повкуснее что-то сделать, неведомую свою вину замаливала перед сыном. Отец гнал брагу, выпивал.

- Не хочешь, солдат, со мною выпить? Не хочешь. - Опускал голову. Небось ненавидишь дурака отца, что не научил, как жить, до того, как стало поздно.

Накатывалась вторая волна битвы.

- Скажи, отец, таил ли ты обиду на кого-нибудь за то, что родился в бедной и безрадостной семье? За то, что бог талантами не наградил? Что не Рокфеллер ты, не Пугачева, не сын индийского раджи? Нет? Не таил? Ты понимал, что есть судьба и все тут. Как у природы нет плохой погоды, так нет плохой или хорошей судьбы. Она - как мать, как дом родной, как твоя шкура! Зачем она такая, я не знаю. Думаю, что в этом есть от бога смысл, который раскроется, когда можно будет дуракам раскрыться. Если в результате постижения его мы поумнеем. Не думай ничего, отец. Мне предстоит тяжелый груз осилить. Это моя судьба. С ней мне надо примириться.

Родители отступили на некоторую дистанцию и это была вторая победа. Но не окончательная. У них в головах было закодированное знание: если человек не выражает эмоций, он страшно болен. Здоровый обязан драться, кричать, плакать, требовать, добиваться. Кого-то ненавидеть, кого-то обожать. Вот, как Высоцкий, например. "Если кровь у кого горяча - саблей бей, пикой лихо коли". "Я люблю и, значит, я живу". Ну, и, конечно, выпивать, чтоб обновлять эмоции. Надо заставить его кипеть, рваться, какой еще может быть смысл жизни? Зачем кипеть? Куда рваться? Какая разница? Да никуда и ни зачем! Просто кипеть и рваться, как Высоцкий. Так предусмотрено программой человека. Ведь всегда найдется что-нибудь такое, что надо рвать! Что-то же должно теснить, черт побери! Неужели ему не душно?

Душно, очень душно, но он не рычал об этом, не плакал и не стонал, когда бессонными ночами перед глазами проплывали образы несостоявшейся жизни. Его подвиг заключался в ином - в поиске гармонии с судьбой. В поиске неутомимом, мощном, спокойном, без надрыва. А для этого надо было подняться над своей бездной.

- Все в порядке! - Радостно об?явил дядька Боря, приведя к ним в квартиру респектабельного господина и привлекательную молодую особу. Валерий Георгиевич, а девушка - Марина. - Представил гостей. - Хватит валять дурака, Андрюша! Займешься настоящим делом.