Чтобы ты лучше понял эту историю, я тебе расскажу вкратце, кто прорвался к руководству страной после убийства товарища Сталина. Или после государственного переворота в феврале-марте 1953-го года.

Первым секретарём партии стал Хрущёв. Это ты, наверное, знаешь. Премьер-министром назначили Маленкова. Министром обороны стал маршал Булганин из профессиональных партаппаратчиков. Министром госбезопасности остался назначенный ещё Сталиным Игнатьев, сменивший арестованного Абакумова. Тоже фрукт — я тебе скажу! Был секретарём Саратовского горкома, затем перешёл в аппарат ЦК и оттуда был брошен на “укрепление органов”.

Он вёл всё “дело врачей”, лично сварганил так называемое “дело еврейской молодёжи”, о котором вообще — даже сквозь зубы стиснутые — не любят упоминать, приказал пытать самого Абакумова, а после переворота преспокойно остался на своём месте и принял участие в истреблении старого аппарата МГБ.

Министром внутренних дел после расстрела Лаврентия Павловича Берия стал генерал-полковник Круглов — бывший заместитель Абакумова по “СМЕРШу”, на котором тоже негде было клейма ставить. Его даже называли “праотец советской коррупции”.

Не успели затащить товарища Сталина в мавзолей, как заговорщики перегрызлись между собой. В результате полетел Маленков — в прошлом самый близкий к Сталину человек, считай, года с тридцать девятого. Лучший друг Лаврентия Павловича. Он думал кровью Лаврентия Павловича откупиться. Да не вышло. Выгнали с треском и заменили Булганиным. А на освободившееся место министра обороны назначили маршала Жукова — великого полководца.

Помнится, товарищ Сталин как-то сказал Абакумову: “С таким великим полководцем надо иметь население миллионов шестьсот”. После войны Сталин хотел создать специальную следственную комиссию по поводу столь кошмарных потерь нашей армии. Первые подсчёты показали, что потеряно около тридцати миллионов человек.

Вызвал он, говорят, Жукова и спрашивает: “Как же это ты воевал, что такие потери допустил?”. А Жуков ему отвечает: “Как вы приказали, так я и воевал. Вы же сами сказали, что эта война должна стать завершением процесса коллективизации. И гениально предвидели, что потери будут такими же”. “Но в коллективизацию, — возразил вождь, — мы потеряли всего пятнадцать миллионов человек. А тут вдвое больше! Как же это произошло?”. А маршал Жуков ему и отвечает: “В коллективизацию нам никто не помогал. Сами старались. Потому всего пятнадцать миллионов и получилось. А тут нам Гитлер как помог! Вот на такой показатель и вышли!”

От такой наглости у товарища Сталина чуть инфаркт не случился. Очухался вождь и немедленно приказал произвести на даче у Жукова обыск.

Лукич посмотрел на меня внимательно. Похоже, что-то там соображал. Потом махнул рукой и выпалил:

— Я в этом обыске участвовал. Мать честная! Чего мы там только ни нашли! Золотых часов одних штук тридцать. Целые завалы колец, кулонов, золотых цепочек, пригоршни серёг с бриллиантами. Серебряных вилок и ложек семьсот пятьдесят штук, триста тридцать чернобурых лисиц, три километра мануфактуры, сорок огромных ковров, шестьдесят картин в золочёных рамах, драгоценные сервизы примерно на тысячу предметов и даже, как сейчас помню, семь аккордеонов с художественной выделкой. Всего и не упомнишь!