– Что предлагаешь за помощь?

– Деловой вопрос. Пункт первый – вы вливаетесь ко мне в команду, живете здесь, работаете отдыхаете, я главный, Шрам моя правая и левая рука. У нас всё общее, кроме женщин. Согласитесь, получите оружие, по женщине. Всё добытое идёт в общак. Мы единый отряд, я первый среди равных.

– Цезрь, блин, – усмехнулся незнакомый зэк, стоящий в стороне.

– А ты слушай, – рыкнул Шрам, – тебя это тоже касается.

– Ну так что, Чёрствый? Что делается на улице, ты уже понял. У нас есть врач, у нас есть база, у нас есть средства. Если предложение не проходит, то завтра получите пару ППШ и двигаете, куда глаза глядят.

– Равные? – озадаченно спросил Денис.

– Равные, – подтвердил Шрам.

– Тогда мы в деле. Как думаешь, братва? – поинтересовался Чёрствый у своих.

Братва одобрительно загудела, к тому же многие неплохо знали ребят Крута, да и на баб косились.

– Теперь к тебе, – Крут посмотрел на оставшегося бывшего заключенного. – Ты кто таков, как звать, за что сидел?

– Он не наш, – бросил Чёрствый, – его два дня назад привезли военные.

– Военные?

– Именно, – подтвердил сухой и высокий боец Чёрствого с погонялом Качок. – Между прочим, его сопровождали два отделения краповых беретов.

Безымянный нагло ухмыльнулся на это.

– Звать меня Глебом, сидел я за военное преступление, не сошелся с командой во взгляде на мирное население в зоне военных действий.

– Конкретней, – сразу же став серьёзным, потребовал Крут.

– Я могу рассказать, – неожиданно произнёс Старшой.

– А я тебя помню, – глядя на Сашка, произнёс новичок, – ты был свидетелем у меня на суде, ты тот самый механ, что привёз этих ублюдков в аул.

– Похоже, у нас проблема, – напрягаясь, бросил Шрам. – Старшой – ценный член команды, а новичок очень борзый.

– Не будет проблемы, – снова усмехнулся Глеб, – этот парень, прости, не помню, как звать, единственный, кто рассказал правду. Не по звёздам ему было в эту кашу лезть, но он сунулся.

– Выкладывайте, – потребовал Крутов. – Давай сначала ты, Сашок.

– Короче, дело было так, бухнули наши офицеры знатно. Да и не офицеры, так, дерьмо в погонах, пить умели хорошо, всё остальное делали плохо. Захотелось им баб. Взяли они Бэху мою, меня силком запихнули механом и поехали мы искать баб. Я тогда не думал, что всё так закончится. Привёз я их в одно село, они народ согнали на центральную площадь, под автоматы поставили, отобрали трёх женщин, выбрали дом и туда удалились. Я сижу в БМПшке и тихо молюсь, чтобы местные меня не спалили, а они машину обступили и недобро смотрели. Тут в доме какая-то кутерьма началась, сначала капитан в окно вылетел, потом очередь, потом ещё две. Думаю, всё, хана. Дверь открылась, и Глеб вышел. Весь в кровище и с тесаком здоровенным. Я так и рассказал всё на трибунале, вот только никто меня не услышал, у того капитана папа был с большими звёздами.

– Я тебе больше скажу, – усмехнулся Глеб, – твои показания вообще из дела исключили, как и показания тех горцев.

Он нахально взгромоздился на стул, не обращая ни на кого внимания.

– Что внутри произошло? И как ты вообще там оказался?