Тарасов вернулся «в свои глаза».

– Три вертушки, десантников около двух десятков.

– Далеко?

– В пределах километра.

– Можем не успеть до твоего лесничества, да и не защита это, если подумать.

Из леса прилетел звук выстрела.

Затем выстрелы посыпались пачками.

Десантники заметили двойника Хмеля и открыли по нему огонь.

– Вперёд! – скомандовал Тарасов. – Не отставать.

Через десять минут выбрались к старой просёлочной дороге, свернули по ней налево и вскоре увидели небольшой бревенчатый домик с крышей из потемневшей дранки. Окна домика были заколочены, на дверях висел ржавый замок. В рамочке под стеклом возле двери когда-то висела табличка, вещающая, очевидно, что это неказистое строение является лесничеством, но в рамочке сохранился лишь осколок стекла, сама табличка исчезла.

– Эта развалюха нас не спасёт, – сказал Никифор, озираясь. – Наоборот, похоронит.

– Предлагаю оставить здесь засаду, – сказал Булавин. – Могу остаться вместе с Николаем. Мы их задержим.

– Нам надо полчаса, – сказал Тарасов. – Потом уходите. И не подставляйтесь под пули!

– Не психуй, Старый, – ухмыльнулся Черкес. – Первый раз, что ли? Мы вас догоним. Оружие распределять будем?

– У вас всё есть.

– Дайте нам хотя бы один ПЗРК. Страсть хочется пальнуть!

Тарасов посмотрел на Терминатора, тащившего на себе переносный зенитно-ракетный комплекс «Соловей», и тот без колебаний отдал контейнер Черкесу.

Стихшая было сзади стрельба вспыхнула с новой силой.

Все оглянулись.

– С кем это они воюют? – пробормотал Хмель.

– Не останавливаемся, – бросил Глеб Евдокимович решительно. – Вариант передвижения – «рогатина». Светлый, держись в кильватере. Владлен Денисович, следуй за нами вплотную. Вперёд!

Хмель ударил кулаком о подставленную ладонь Булавина, ткнул в плечо Черкеса, зашагал в обход заброшенного домика лесничества. Остальные устремились за ним.

Булавин и Черкес помахали им руками в сгущающихся сумерках и побежали к домику.

Минут двадцать отряд двигался «рогатиной»; Хмель и Терминатор образовывали крайние «зубья вилки», Тарасов и Сергей соединяли эти «зубья», Тихомиров стал «ручкой». Однако в наступившей темноте было трудно ориентироваться всем одновременно, писатель всё время отставал, и Тарасов сбавил темп.

Со стороны лесничества послышалась нарастающая пальба: погоня добралась до засады. Ахнули два взрыва – кто-то бросил гранаты. Затем с визгом и уханьем ширкнул по ушам более мощный удар.

Остановились.

– ПЗРК! – пробормотал Никифор.

– Не останавливаться! – бросил Тарасов.

Побежали.

В лесной стене мелькнул просвет, и отряд выбежал на край болотца, перегородившего путь.

– Надо ле… – начал Хмель.

На небольшом холмике перед болотцем, за стволом упавшего дерева проявилась тёмная фигура.

– Всё-таки я вычислил вас правильно, – раздался чей-то самодовольно-презрительный тягучий голос. – Вы гораздо более предсказуемы, чем погода, господа Витязи.

Тарасов, давно перешедший на инфракрасный диапазон зрения, узнал Кобягу. Поднял руку вверх:

– Харитон Трифонович…

– Он самый. Стойте, где стоите, не хватайтесь за оружие. На помощь вам никто не придёт, ваша засадная группа уничтожена. В принципе вы нам не нужны. Отдайте мальчишку и уходите. Мы вас пропустим.