— Эрас отключи импланты, ты себя убиваешь, — попросил я ее, но прекрасно понимал, что она этого не сделает. Сейчас она готова умереть, чтобы спасти своего сына.

— Не могу, ты не понимаешь, он там уже умирает, мой мальчик уже практически мертв, — вот и прорвалась у нее правда. После этих слов она поперхнулась и с опаской посмотрела на меня.

— Я знаю, еще на верфи прочитал, — ответил я и отвернулся от нее, сейчас что-то требовать от нее было бесполезно.

Дальнейший путь был практически однообразным, к сожалению телепортироваться напрямую в казематы не было возможности. В памяти тех контрабандистов не было воспоминаний о них изнутри, как и не было в сети картинок. А телепортироваться через соседнее измерение было слишком затратно, я хотел приберечь энергию для эвакуации на корабль.

Так что нам пришлось пробиваться с силой, пока не попали в засаду в которой нас попытались взорвать горнопроходческой взрывчаткой. Против обычных скафандров взрыв был очень сильным, но даже новый скафандр Эрас выдержал его пусть и с некоторым напряжением. Единственное мне пришлось пространственными искажениями удержать нас на месте чтобы мы не улетели вместе со взрывной волной.

— Остановитесь или он умрет, — появилась голограмма потного толстяка когда он понял, что взрыв ничего не сделал с нами.

— Он и так уже умирает, — произнес я поскольку Эрас не могла уже толком говорить увидев на голограмме окровавленное тело сына и нож который тот держал у его шее.

— Мы можем договорится, — произнес он понимая, что шансов на благополучное завершение ситуации практически нет.

Вообще то, что он появился на голограмме было его ошибкой. Если до этого у меня не было изображения каземат, то теперь это было уже не так, а потому не успел он договорить последнюю фразу как я с Эрас телепортировался прямо ему за спину и отбросил телекинезом в сторону.

Эрас сразу же бросилась к сыну и достав аптечку из скафандра приложила к его груди. Да уж его состояние оставляет желать лучшего. Все суставы сломаны, ни одного пальца на руках и ногах, выжженные глаза, отрезанные уши, отрезанный член, рваные ноздри и это то, что только бросалось внешне, перечень же внутренних повреждений был куда как больше. На всякий случай я наложил и на него технику стабилизации.

— Ну что мразь, о чем ты хотел со мной договорится? — спросил я у него наступив на ступню.

— Я. Я могу заплатить. Десять, двадцать миллионов, — но видя, что на меня его слова никак не влияют, — Сто миллионов ты представь, что можешь купить, все девки твоими будут, — произнес он. Боже неужели он надеялся меня купить жалкими деньгами.

— Знаешь, а ведь деньги меня не интересует, — произнес я, — А вот то, что хранится у тебя вот тут, — постучал я бронированным пальцем ему по лбу, — вполне. А значит ты пойдешь с нами.

После этого я толстяка вырубил ментальным ударом и приступил к взлому системы наблюдения пыточной. Там за дверями находилось около сотни бойцов и не той жалкой пародии которые попадались до этого, а вполне себе серьезных.

И сейчас они готовились к штурму пыточной. Ну что же удачи, этот толстяк был управляющим станции и когда понял, что мы все равно доберемся то перевел ее в осадный режим. По странному стечению обстоятельств пыточная представляла собой бывший сейф для особо ценных вещей.