— Завтра я не могу! — огорчился Баранов. — Завтра у меня это… Личная жизнь намечается.

— Значит через Шуршика передам.

— Ага! — возмутился Баранов. — Он себе захапает!

— Ну это вы там с ним сами разбирайтесь.

— Ладно, разберемся. Спасибо тебе, ты меня выручил! — Баранов хлопнул меня по плечу и оглянулся. — Так, я забыл, где здесь сортир?

Он ушел. Из комнаты выполз Серега, лицо его было красным, он держался за стенку.

— А, блин, Аркадий! — произнес он заплетающимся языком. — Стой, послуш… Ик! Послуш… Вот скажи, вот я тебе друг?

— Друг.

— Прально! Пойдем выпьем.

— Я не пью.

— Ты охренел? Тебе завтра в гроб, а ты не пьешь?

— Не в гроб, а в мир иной. Я не пью.

— Ты меня обижаешь! — насупился Сергей. — Я тебе друг?

— Друг.

Сергей обнял меня за плечи, навалившись.

— А вот Лебедев — с-сука. Он про тебя знаш-ш-што говорил когда ты к нам на Новый год не приехал?

— Серега, прекрати.

— Ты-ы-ы… — Сергей помахал пальцем перед мои лицом. — Ты мне рот не затыкай, понял? Я тебе друг — ик! — каких поискать мало! Тебе завтра в гроб ложиться, а ты мне, живому, рот затыкаешь. Не дело это, понял? Пойдем с тобой выпьем!

— Я не пью.

— А я хочу! Имею право выпить с трупом друга!

— Я не пью. И я не труп, трупы в морге лежат — иди туда и пей.

— Ты дурак! — обозлился Сергей. — Тебе же там, в гробу, никто больше не нальет. Ик! Там ты таких друзей не увидишь!

— Ага, в гробу я видал таких друзей, — пробормотал я в сторону, но Серега все-таки услышал.

— Вот так да? Вот все с тобой понятно. Вот ты и прояснился весь, блин! — казалось Сергей обрадовался. — Вот ты такой всегда и был. Эгоист! Инди… идиви… видуалист… инди… инди… иди в задницу короче, козел рогатый!

Я решил, что на сегодня с меня хватит, отпихнул его и вышел из квартиры Глеба, тихо прикрыв дверь.

Дома были отец с матерью, они что-то готовили для предстоящих поминок. Мать постоянно плакала, отец выглядел подавленным, но держался. Я было вызвался помочь им что-нибудь нарезать или там повертеть мясорубку, но они отказались, и я пошел в комнату слушать музыку. Вечером мы тихо, по-семейному посидели за столом, только мать все время плакала и причитала. Но все еще было ничего, пока я не рассказал по Михалыча и историю с модулем. Отец возмутился и стал ругать меня что я такой лопух — по его мнению, я должен был плюнуть Михалычу в морду и уйти, хлопнув дверью, пусть сам доделывает модуль.

— Сынок, это что же, ты для нас будешь еще после смерти работать? — возмутилась мама. — И не вздумай!

— Модуль я доделаю, — сказал я угрюмо.

— Ни в коем случае! — заорал отец. — Я тебе запрещаю!

— Как мы себя будем чувствовать с этими деньгами? — закричала мама. — Что о нас люди скажут — что мы сына после смерти гоняли на работу?

— Модуль я закончу, — повторил я.

— Я не буду ничего подписывать! — закричала мама.

— Значит деньги возьмет себе Михалыч, только и всего, — я пожал плечами.

— Нет, подожди, а как так получилось, что ты сразу не заключил договор? — вмешался отец. — Я и не предполагал что у меня сын такой идиот!

— Ты меня еще учить будешь? — спросил я.

— И буду! — отец стукнул кулаком по столу.