До своего побега Гамбо несколько раз поручалось ухаживать за пойманными Камбреем беглецами, пока они находились в том свинарнике, что звался госпиталем. Работавшие на плантации женщины подкармливали их кукурузой, бататом, окрой, маниокой и бананами из своих собственных запасов. Но прямиком к хозяину, поскольку с Камбреем этот номер все равно бы не прошел, отправился не кто иной, как тетушка Роза, которая заявила ему, что эти рабы не выживут без сваренного на костях и приправленного травами супа, а также печенки, которая все равно идет в отходы — остатки от тех туш, что съедаются в большом доме. Вальморен, недовольный тем, что его отвлекли, поднял глаза от страниц своей книги о садах короля-солнца, но этой странной женщине удавалось внушить к себе боязливое почтение, и он ее выслушал. «Эти негры свой урок уже получили. Корми их своим супом, женщина, и, если тебе удастся их спасти, я, пожалуй, ничего не потеряю», — ответил он ей. Поначалу Гамбо приходилось кормить их с ложечки, ведь сами они есть не могли, и еще он давал им пасту из листьев и пепла рисовой лебеды, которую, скатанную шариком, следовало — так велела тетушка Роза — держать во рту, перекатывая: чтобы перенести боль и прибавить себе немного силы. Это был секрет аравакских касиков, которые каким-то образом выживали на протяжении почти трехсот лет, не зная другой медицины, кроме доступной их знахарям. Растение это было редким, на рыночных прилавках колдунов-магов не продавалось, да и у себя в огороде тетушка Роза его не выращивала, потому и берегла — для самых тяжелых случаев.

Гамбо использовал эти минуты своего общения с истерзанными рабами без свидетелей, чтобы узнать, как они сбежали, почему были пойманы и что случилось с теми шестерыми, которых теперь с ними не было. Те, что могли говорить, рассказали, что, покинув плантацию, они разошлись и некоторые отправились к реке, думая поплыть вверх по течению, но против течения далеко не уплывешь, оно всегда побеждает. Они слышали выстрелы, но не знали точно, значит ли это, что других, тех, что побежали не к реке, убили или же нет, но какой бы ни выпал им жребий, он, конечно, был лучше доставшегося им самим. Гамбо расспросил их о лесе, о деревьях, о лианах, о трясине, о камнях, о силе ветра, о температуре и даже об освещенности. Камбрей и другие охотники за неграми знали местность как свои пять пальцев, но кое-куда заходить они не любили — в болота, а также на перекрестки мертвецов, куда не совались и беглецы, какими бы отчаявшимися они ни были; избегали люди Камбрея и мест, недоступных для мулов и лошадей. Они полностью зависели от своих животных и ружей, которые порой становились обузой. Лошади спотыкались и ломали себе щиколотки, и их приходилось забивать. Чтобы зарядить мушкет, требовалось несколько секунд, к тому же пули в них иногда перекашивало или порох отсыревал, и тогда голый человек с ножом для резки тростника получал преимущество. Гамбо понял, что самой неотвратимой угрозой были собаки, способные почуять человека за километр. И не было ничего другого столь же устрашающего, как приближающийся хор лающих собачьих глоток.