— Сегодня я навещала девочку по имени Сара, — вздохнула я и вкратце рассказала Бонни историю Сары.

Конечно, я не говорила о том, что Майкл принуждал Сару к сексу, или о подробностях убийства семьи Кингсли. Зато я рассказала Бонни самое важное: Сара — сирота; ее преследует плохой человек, которого она называет Незнакомцем, и сейчас эта маленькая женщина находится в ужасном отчаянии и даже готова навсегда исчезнуть из мира живых. Бонни напряженно слушала каждое мое слово. Когда я закончила, она погрузилась в глубокое раздумье. Затем повернулась ко мне, показала на себя, затем на меня и кивнула. Только через минуту нашего телепатического общения меня наконец осенило.

— Она такая же, как и мы, ты это хочешь сказать?

Бонни кивнула и, помедлив, выразительно указала на себя.

— Скорее, такая, как ты, — произнесла я.

Бонни кивнула.

Я пристально смотрела на нее.

— Ты имеешь в виду, что она видела, как убивали людей, которых она любила? Как и ты, когда убивали твою маму?

Бонни кивнула, а затем покачала головой. Словно говоря: «Да, но не совсем так». Закусила нижнюю губу и задумалась. Затем взглянула мне в глаза и, снова указав пальчиком на себя, отстранилась.

Теперь наступила моя очередь задуматься. Я внимательно смотрела на нее и вдруг поняла.

— Она такая, какой была бы ты, если бы не было меня.

Бонни кивнула, и личико ее стало печальным.

— Она одинока.

Бонни кивнула.

Общаться с Бонни — все равно что читать пиктографическое письмо. Не все воспринимается буквально. Огромную роль здесь играют знаки и живые картинки.

Бонни не сказала, что они с Сарой в одинаковой ситуации. Сара — юная девушка, которая потеряла все и всех, кого любила, и на этом их сходство заканчивается. На целом свете она одна. Бонни словно говорила: «Сара такая, какой бы я оказалась без Смоуки. Моя жизнь тоже представляла бы собой вереницу приемных семей и бесконечные воспоминания о том, как умирала мама».

У меня перехватило дыхание.

— Да, котенок, ты очень точно все описала.

У Бонни были свои «шрамы». Она не могла говорить, и до сих пор по ночам ее мучили кошмары, из-за которых она плакала и кричала во сне. Но она не одинока. У нее была я, а у меня — она, а это совсем другое дело.

Теперь я еще глубже понимала Сару: она тоже кричала по ночам, однако никто не утешал ее в объятиях, когда она просыпалась. И это продолжалось очень долгое время. Такая жизнь кого угодно заставит окружить себя со всех сторон черным цветом. Я задумалась. «А почему нет? Кругом сплошной мрак, так лучше всегда помнить об этом, чем потворствовать иллюзорным надеждам».

Бряцание стаканов вывело меня из задумчивости: Элайна принесла напитки.

— Вам двоим — апельсиновый сок, а мне — вода, — улыбаясь, сказала она и присела рядом.

— Спасибо, — поблагодарила я, Бонни кивнула, и мы выпили сок.

Через минуту Элайна произнесла:

— Насчет этой девочки, Сары. Какой кошмар!

— Она в плачевном состоянии.

— И что же с ней теперь будет?

— Как только ее выпишут из больницы, она попадет под надзор опекунского совета. А там… смотря по обстоятельствам. Шестнадцать лет. Ей светит приют либо снова приемные родители, до совершеннолетия.