Н-да, похоже, после побега с нами совсем перестали считаться в этом пансионе. Раньше прислуга не позволяла себе заходить без предварительного стука. Настроение было настолько отвратительным, что я подняла голову с намерением высказать наглой девице все, что думаю по поводу такого поведения, и пораженно застыла. Передо мной стоял Этьен! В черном платье, какие носили горничные, с новеньким белоснежным передником, никогда не знавшем уборки, и в таком же ослепительно чистом чепце!

– Что ты здесь делаешь? – выдохнула я самый банальный вопрос, какой только можно было задать в этой далеко не банальной ситуации.

– Пришел, чтобы наконец с тобой поговорить, – безапелляционно заявил Этьен, решительным жестом стягивая с головы чепец.

Все-таки хорошие манеры – это бесценно. Даже сейчас, на уровне инстинктов, он помнил, что в присутствии дамы следует снимать головной убор.

– Нам не о чем с тобой говорить! – воскликнула я. – Ты меня компрометируешь, неужели ты не понимаешь? Что, если сюда кто-нибудь заглянет? Уходи немедленно!

Может быть, мои слова бы подействовали, если бы я говорила с более серьезным выражением лица. Но внешний вид незваного гостя, точнее сказать – сочетание решительно сомкнутых губ и гордо приподнятого подбородка с белым передником, выбивал у меня почву из-под ног, заставляя буквально давиться хохотом.

– Я никуда отсюда не уйду, пока не сообщу тебе все, что нужно, – отрезал Этьен.

– Послушай, не испытывай мое терпение! – Я постаралась придать себе максимально серьезный вид. Это сработало секунды на две. – Мы все обсудили в храме. К этому нечего добавить.

– Обсудили? – возмутился Этьен. – Да ты мне и слова не дала сказать!

– И сейчас не дам!

Я не успела ответить на эту наглость: послышался осторожный стук.

– Да! – рявкнула я, не подумав, и лишь затем прикусила губу.

Слишком поздно: дверь отворилась. Этьен, успевший сориентироваться, быстро натянул на голову чепец.

– Я принесла сменное постельное белье, госпожа, – произнесла Джекки, наша горничная, опуская на стул свежевыглаженные и аккуратно сложенные простыни и наволочки. – Простите, что так поздно, но… А это кто такая?!

Она подозрительно уставилась на Этьена.

– Я – новая горничная, – сказал он таким тонким голоском, на какой только был способен.

– С какой стати у нас новая горничная? – уперла руки в бока Джекки. – А я, в таком случае, на что?

– Не знаю. Может быть, вы плохо справляетесь со своими обязанностями?

При звуках срывающегося на писк фальцета я прикусила губу, чтобы скрыть улыбку. Стоило даже посочувствовать Этьену: такой голос наверняка давался ему с огромным трудом.

– Слушай, ты! – Настоящая горничная выпятила свою немаленькую грудь. – Я ведь не посмотрю, что ты эдакая крупная. Задам такую взбучку, что на всю жизнь запомнишь!

Она грозно двинулась вперед. Этьен невольно попятился, его рука замерла у пояса, явно пытаясь нащупать эфес шпаги, и я поняла, что эту сцену пора прервать.

– Джекки, по-видимому, это просто недоразумение, – выпалила я, вставая между ними. – Девушка не виновата, и тебя никто не собирается лишать места. Должно быть, кто-то что-то напутал. Завтра все станет на свои места. А теперь мне пора спать.