Миллер снова зашел в дом и принялся машинально рыться в шкафу – где же «дипломат»? Черт, вот так всегда, когда он нужен… там же все документы по заказу Трок-мортона. Дэвидсон голову ему оторвет, если «дипломат» где-то потерялся – как в прошлый раз, когда они отмечали в «Трю-Блю» победу «Янкиз» в серии. Да где же, черт побери, этот чертов чемодан?

И тут он вспомнил и очень медленно выпрямился. Конечно. Он оставил его у письменного стола. Он бросил его там – вынул ленты с данными исследования и оставил «дипломат» на столе. Там он и лежал, пока они разговаривали с Флемингом. В Агентстве по делам истории.

Он вышел на кухню и подошел к жене.

– Знаешь, Марджори, – хрипло выдавил он. – Я, пожалуй, сегодня с утра в офис не поеду.

Марджори резко обернулась – встревожилась:

– Джордж, что-то случилось?

– Я… что-то я совсем запутался.

– Опять сенная лихорадка?

– Нет. Дело… в памяти. Помнишь, родительский комитет порекомендовал миссис Бентли психиатра? После того, как у ее мальчика случился припадок? – И он принялся рыться в своей разворошенной памяти. – Грюнберг, вот. Принимает в здании «Медикал-Дентал».

И он пошел к двери.

– Я к нему поеду. Что-то… не так. Плохо все, одним словом. И я не знаю, что со мной.

Адам Грюнберг оказался крупным мужчиной под пятьдесят, с курчавыми темными волосами и в роговых очках. Миллер закончил рассказывать, Грюнберг прокашлялся, снял пылинку с рукава своего костюма от «Брукс-Бразерз» и задумчиво спросил:

– А вы не припомните, может, пока вы искали газету, что-то случилось? Мало ли, несчастный случай или что-то в этом роде. Давайте попробуем вспомнить все – в деталях, ничего не упуская. Вот вы встали из-за стола, вышли на крыльцо. И принялись искать газету в кустах. А потом?

Миллер растерянно потер лоб:

– Не знаю. У меня все в голове перепуталось. Я не помню, как искал газету. Я помню, как вернулся в дом. После этого все понятно и ясно. А вот до этого я помню только Агентство по делам истории и ссору с Флемингом.

– А что там за разговор у вас был по поводу «дипломата»? Попытайтесь снова припомнить.

– Флеминг сказал, что он похож на сплющенную ящерицу из юрского периода. А я сказал…

– Нет. Я имею в виду другой момент – как вы искали его в стенном шкафу и не нашли.

– Я искал его – и не нашел. Естественно. Потому что «дипломат» остался на моем столе в Агентстве по делам истории. На этаже Двадцатого века. Рядом с экспонатами.

Лицо Миллера страдальчески сморщилось.

– О боже, Грюнберг… А что, если все это – только выставка? Экспозиция, а не настоящая жизнь! И вы тоже нереальны. Вдруг мы с вами – экспонаты?!

– Ну это было бы весьма неприятной новостью, правда? – отозвался Грюнберг со слабой улыбкой.

– Во сне люди не отличают сон от яви – пока не проснутся, – отрезал Миллер.

– Значит, я вам снюсь, – успокаивающе проговорил Грюнберг. – Кстати, спасибо вам за это.

– А я здесь не потому, что вы мне нравитесь! Я здесь потому, что я терпеть не могу Флеминга и Агентство в целом!

Грюнберг не отступился:

– Хорошо, вот Флеминг. Вы не припоминаете – думали вы о нем до того, как пошли искать газету?