– И много берет?

– Ну… – корзинщик вздохнул. – За мою телегу три серебряных рилли требует, а мне такую цену платить никак невозможно, у меня семья и деток четверо. Если я столько отдам, лоза слишком дорогой получится.

– Так ты лозу здесь рубишь?

– Именно так, ваша милость, возле Ноэля она жестковата, как подсохнет – ломается, а тутошняя словно шелк, плети что хочешь.

– Значит, ты надеешься, что мы тебя прикроем?

– Нет, ваша милость, дозвольте просто с вами ехать, тогда они побоятся меня бить и лошадь не отнимут.

– Да как же ты сюда-то добирался?

– По отдельности, ваша милость. Сначала на том берегу реки телегу оставил, потом ночью с лошадью мимо трактира пробрался – пришлось ей, бедолаге, тряпками морду заматывать, чтобы голос не подала. Потом здесь по льду пешком перебрался, телегу веревкой зацепил и лошадкой перетащил на эту сторону.

– А с лошадкой телегу лед не держит, да? – догадался Каспар.

– Так точно, ваша милость, не держит. Только пустую.

– Ну хорошо, беги за своей лошадью, а мы потихоньку тронемся.

– Спасибо, ваша милость! – Корзинщик развернулся и, придерживая шапку, понесся к реке, где в высоких кустах было спрятано его имущество.

Вскоре показалась лошадь и воз, который она тащила по подмерзшему насту. Корзинщик сказал правду – груз состоял из утянутых пучков свежей лозы, должно быть, они весили не меньше бревен – лошадь от напряжения мотала головой.

Между тем обоз уже двигался, и корзинщик тащил лошадь под уздцы, желая поскорее пристроиться в хвост.

Оказавшись на проторенной дороге, лошадь корзинщика пошла быстрее и, догнав шедшего замыкающим Шустрика, пошла за ним следом.

– Ваша милость! – закричал корзинщик, подбегая к Каспару. – Вы в трактире не останавливайтесь, хозяин там – вор!

– С одним вором как-нибудь сладим.

– Так он не один, ваша милость! – продолжал корзинщик, забегая то слева, то справа, чем немало удивлял Каспарова мардиганца. – У него, если свистнет, три дюжины дружков набежит из деревни. У них там все разбойники, так и шастают у дороги, так и шастают…

– Ты что же, часто сюда ездишь?

– Каждый год.

– А что делаешь, если обозов нет?

– Жду. По-другому никак, иной раз дня по четыре в лесу живу… – Корзинщик вздохнул. – Купеческие обозы по пятьдесят, а то и по сто возов бывают, да людей с ними две-три сотни. Вас-то гляжу маловато, да и кровь на пологах. Это кровь, ваша милость?

– Кровь, приятель.

– Стало быть… ваших изрядно положили?

– Да нет, все больше не наших.

– Отбились, стало быть?

– Отбились.

– Вон как. – Корзинщик покачал головой и, утратив интерес к беседе, побежал назад, к своему возу.

Как и обещал корзинщик, мили через три показался трактир «Собачий хвост», угрюмое двухэтажное строение из потемневших бревен с двумя трубами на крыше. Из одной тянулась жидкая струйка дыма – видно, готовили здесь не каждый день, а стало быть, у хозяина не было постоянного дохода.

Подъехав ближе, Каспар заметил и вторую обещанную корзинщиком достопримечательность – некое подобие заставы, сооруженное из двух вкопанных в землю рогатин и положенного на них бревна. Оба его конца были примотаны к рогатинам цепью да еще закрыты на замки. Объехать заставу верхом можно было без труда, а вот для возов она представляла непреодолимое препятствие – справа до самой реки тянулся густой кустарник, а слева – цепь небольших, изрытых ямами холмов.