Наши взгляды снова встречаются.

– Зак бывал резок, – киваю я.

– Он считал, что речь человека отражает его умственные способности.

– Это не всегда так.

– Ты идешь? – пронзительно кричит Виктория.

– Онни, мне важно знать, кто такая Ханна. Прошу, скажи!

– Я вам позвоню.

Быстро записываю свой номер на клочке газеты, Онни сует его в задний карман джинсов.

– Какого черта?! – неожиданно вопит Виктория.

Выходим из кухни. Дверь распахнута, в холл летят брызги дождя. Виктория стоит посреди дорожки.

На улице газует красная малолитражка с черными стрелками на капоте, водитель давит на клаксон. Виктория делает неприличный жест и цедит сквозь зубы: «Да пошел ты!» Водитель опускает стекло и орет, дождь и ветер заглушают крики. Виктория бросила свой полноприводный седан посреди дороги, заблокировав проезд.

Меня она словно не замечает.

– Онни, поживее! – кричит она и поворачивается на каблуках.

Для посещения мамы уже слишком поздно. Оставшись одна, я чувствую себя усталой и выбитой из колеи. С улицы доносится бессвязный вой, грохот и треск, будто неодушевленные предметы оживают и приходят в движение. Кусты в саду сгибаются под порывами ветра.

Велю себе расслабиться, поскольку прямо сейчас уже ничего не поделаешь.

Поднимаюсь в кабинет прибрать постель, которую вчера расстелила для детей Пегги, и застываю на пороге. Все убрано, подушки уложены в ряд, белье лежит аккуратной стопкой.

Книжные полки тоже выглядят иначе. Захожу в комнату. В этом году я не особо себя утруждала. Просто совала книги куда попало, не придерживаясь требований Зака. Кто-то выровнял корешки переплетов. Присмотревшись, обнаруживаю, что книги снова расставлены в алфавитном порядке.

Падаю на стул. На столе тоже прибрано: ручки лежат параллельно друг другу, клочки бумаги сложены стопкой. Строго по центру – ноутбук Зака.

Это дело рук Онни, или я права, и он действительно был здесь? Она его видела? Что-то ее насторожило, я знаю точно.

Если он был здесь, то почему не забрал ноутбук? Даже вилку в розетку воткнул, может, чтобы напомнить мне? Что я должна на нем найти? Поднимаю крышку. Запрос пароля. Пишу: «Чего ты от меня хочешь?»

«Неверный пароль».

Захлопываю крышку, отталкиваю ноутбук.

Под столом стоит ящик с фотографиями. Зак не любил фотографироваться. Стеснялся позировать. Отец часто бил его за то, что он не улыбался. И все же несколько раз мне удалось его заснять: на обрыве в Корнуолле, ветер развевает волосы, он смеется и тянется к фотоаппарату; в парке, где он сидит на коленях, обняв собаку. Мой любимый снимок сделан в день свадьбы, на ступенях Вандсуортской ратуши. Зак в костюме, в котором был в день нашей первой встречи. Он склоняется, кладет голову мне на плечо. Я смеюсь, едва не опрокидываясь под его весом, он усмехается – улыбка широкая и настоящая, глаза искрятся неподдельным счастьем. Он сказал, что это был самый счастливый день в его жизни.

Опускаюсь на колени и роюсь в ящике. Словно если я найду этот снимок, то получу доказательство: он меня любил, мы были счастливы, он мучает меня не просто так.

Вываливаю содержимое на пол, тщательно перебираю фотографии, однако мой любимый снимок исчез.