Придумал мифическую галерею в Эксетере. Сказал, что арт-дилер от меня без ума. Не то что тот неудачник в Бристоле! Это парень серьезный. Оставил в ежедневнике запись о встрече. Ему понравились мои абстрактные пейзажи, и он хочет, чтобы я написал еще. Вскоре мы переедем в Корнуолл. Вряд ли она осознала, что я увидел ужас, мелькнувший в ее глазах.

Старина Говард, похоже, твое время пришло! Я хитро провел свою долгосрочную кампанию по отравлению. Купил в зоомагазине «Животные дома» мозговую косточку, расщепил в паре мест и нашпиговал таблетками. Положил в мусорный пакет и повесил на гвоздь на стене сарая, сверху прикрыл брезентом. Она никогда туда не полезет.

В пятницу Джейн появляется на пороге библиотеки прямо перед звонком с последнего урока. Решила забежать в больницу Святого Георгия и зовет с собой. Смотрю на нее с недоумением. Я устала и чувствую себя настолько разбитой, что не понимаю, о чем речь.

– Проверим, как он там, – поясняет она. – Ему будет приятно увидеть дружеские лица.

– Кому?!

– Сэму! Кому же еще?

Онни осталась у меня, пытается подобрать пароль к ноутбуку Зака. Ее помощь я приняла скрепя сердце. Мы с ней будто соучастницы. Ну не странно ли: жена и любовница-школьница объединяют усилия!.. Весь вечер перебирали возможные комбинации. Я бы давно сдалась.

– Это может быть что угодно! – воскликнула я.

Онни девушка настырная. Она убеждена, что Зак был так же осмотрителен в выборе пароля, как и во всем остальном.

– Наверняка он выбрал нечто для него действительно значимое.

Она велела мне не волноваться насчет Ханны. Вроде как она пытается с ней связаться.

Думаю, она меня обманывает, но не знаю, что на это сказать.

Интересно, наше соучастие порадовало или рассердило Зака? Может, так он и планировал? Мне совестно и в то же время нравится бросать ему вызов. Что еще он сделает? Убьет меня? Или нас обеих?

Онни обещала приглядывать за Говардом и позвонить, если ему станет хуже.

– Ладно, – отвечаю я Джейн. – Жизнь продолжается.

Она подвозит меня на своей видавшей виды машине. Заднее сиденье завалено боксерскими перчатками и складными стульями – реквизит для школьного мюзикла «Багси Мэлоун». Обзор закрыт, и я не вижу, следят за нами или нет.

– Что-то ты сегодня слишком тихая, – говорит Джейн. – Тебе нехорошо?

– Все нормально.

Пишу Онни смску, что немного задержусь, и отключаю звук телефона.

Сэм лежит на дальней кровати в палате хирургического отделения. Он в обычной одежде, хотя и без обуви. На голове повязка, под ним груда подушек, в руках книга «Плохие гены». Он нас не замечает, и при виде него мне приходят две мысли. Во-первых, какой он приятный, простой и хороший парень. Во-вторых, странно видеть коллегу в горизонтальном положении. К тому же босым.

– А! – с улыбкой говорит он, откладываю книгу. – Делегация с работы.

Джейн восклицает:

– Разве так приветствуют коллег, снабжающих тебя булочками?

Она целует его в лоб, чуть ниже повязки, испачканной серо-желтой йодистой мазью, «лечебной горчицей», которой в школе смазывают ссадины. Я думала, у него просто шишка. Никак не ожидала, что рана глубокая. Я не целую Сэма, но вовсе не из-за этого.