Я вскочил и в два прыжка подлетел к ней, как раз когда она вышла из ванной. Мне хватило времени, чтобы увидеть страх в ее глазах и пожалеть, потом я обхватил ее рукой за шею и прижал к стене. Я сказал, что она меня не любит. Она толкнула меня, ударила коленом в пах. Я увернулся. Она закричала. Наши ноги сплелись, и вдруг она покатилась с лестницы, не головой вниз, а боком, подняв руку вверх и тщетно пытаясь за что-нибудь ухватиться.

Когда приехала полиция, мы сидели внизу обнявшись. Сил двигаться не было. Я баюкал ее голову, шептал извинения. У ее ног лежал пес и тяжело дышал.

Из рации раздавались бестелесные голоса. На улице на холостом ходу работал двигатель патрульной машины. На стенах гостиной мерцали синие и красные отсветы мигалки.

Раздался звонок в дверь.

Лиззи не шевельнулась. И смотреть на меня избегала.

– Тебе нужна помощь, – сказала она. – Не знаю, то ли дело в выпивке, то ли в таблетках, но тебе следует показаться специалисту.

– Знаю.

Она с опаской поднялась.

– Зак, я серьезно!

– Покажусь.

– Обещаешь?

В дверь снова позвонили. К матовому стеклу прижалось чье-то лицо.

Я кивнул.

– Я не виноват! – воскликнул я. – Я ничего не могу с этим поделать!

Лиззи уставилась на меня, и мы обменялись миллионом невысказанных слов. Мы заключили негласный пакт. И тогда она открыла дверь.

Беременна! Шарлотта была беременна. Неужели от Зака? Возможно ли это?

Зависит от срока.

Рождество 2011 года.

Он приготовил завтрак. Мы смеялись и пили шампанское. Почти все утро провели в постели, в объятиях друг друга.

Я была начеку: настроение у него могло измениться в любой миг, будто прыжок с жары в ледяную воду. Он вспыхивал моментально – черты лица искажались, зрачки расширялись. Похоже на припадок, на мгновенный всплеск эмоций, и все же я знала, что с этим делать. Нужно сохранять спокойствие и невозмутимость, потихоньку объяснять, что для меня он всегда на первом месте. Виновата во всем я. Ведь я умею с этим справляться.

В тот день вышло иначе. Это был не просто приступ паранойи, вылившийся в насилие. Судя по его глазам, он начисто забыл, кто я такая. Я почти ничего не помню – мир стал черно-белым, все закружилось, замелькало, голова болела.

После ему стало мучительно стыдно. Он сказал, что был не в себе. Что он не хотел быть таким – во всем виновато насилие в его семье, которому он подвергался в детстве, и таблетки. Он сказал, что готов на все, только бы не потерять меня. Он пойдет к врачу, бросит пить. Тогда все изменится, ведь он обуздает своих демонов. Ему нужна лишь уверенность во мне.

– Ты можешь быть во мне уверен, – всхлипнула я.

К началу четверти осталась только боль при глотании. Синяки я прикрыла длинными рукавами. Джейн заметила лопнувшие сосуды в глазу.

– Недосыпаю, – вздохнула я.

Он начал меня ломать. Я чувствовала ответственность за его счастье и душевное равновесие. Из школы шла прямиком домой, чтобы быть с ним рядом. Отказывалась встречаться с сестрой и с друзьями. С приболевшей собакой гуляла только тогда, когда Зак мог пойти с нами. Навещала мать гораздо реже, чем следовало. Если на меня накатывало чувство вины, я разом его отметала, – сейчас я была особенно нужна Заку.