За лесочком, у тракта, толпились какие-то люди, наверное, воеводские, Никита Петрович не обратил на них никакого внимания, старательно обходя кочки – тропинка-то свернула к болотцу, и тут уж нужно было смотреть во все глаза.

А некоторые вот не смотрели! Бутурлин неожиданно для себя закашлялся, увидев посреди болота здоровенного румяного парнягу с рыжей косматой бородой. По возрасту – примерно своего ровесника. Парняга стоял по-хозяйски, широко расставив ноги, и истово молился, то и дело крестясь на церковную маковку. Одежда выдавала в молящемся человека непростого – парчовый, с золочеными пуговицами, кафтан, лазоревая, распахнутая на груди ферязь с длинными, завязанными позади узлом, рукавами. Ферязь тоже недешевая – с шелковыми вставками, да по виду – из доброго аглицкого сукна. Вот только шапки на парне не было – видать, позабыл, оставил…

– Господи, Господи, помоги мне в начинанье моем… – крестясь, громко шептал парняга.

Не слабый такой, крепкий – даст в лоб, мало не покажется, да! Да и, верно, тяжел… И как он только до сих пор в болото не провалился? Повезло, верно, ага…

Однако везение сие продолжалось недолго. Окончив молитву, детинушка в очередной раз осенил себя крестным знамением, повернулся, сделал широкий шаг… и со всей дури ухнул в разверзшуюся болотную хмарь!

– Да куда ж ты! Эй!

Опомнившись, Бутурлин скинул кафтан и тотчас же бросился на подмогу, протянул руку…

– Держись! Под себя, под себя греби!

А парень тонул, уже погрузился в болотину почти что по самую шею. Сопротивлялся, барахтался, да намокшая неудобная ферязь неудержимо тянула на дно…

Оп! Схватился-таки парняга за руку… Ну, однако же, и тяжел! Попробуй такого вытащи! Как бы самого в трясину не утянул.

– Давай, давай… Ногами, пробуй, толкайся! И-и-и… раз… и-м-и… два…

Летели прямо в лицо грязные холодные брызги, в сапоги за голенища уже набралась вода. И зипун, и порты намокли, отяжелели…

– И… еще разок… давай… и…

Выбрался парняга по грудь! Вытащили… А дальше уж пошло дело!

– Уфф! – усевшись на кочке, незнакомец вытер рукой лоб, мокрый то ли от болотной воды, то ли от пота.

Похоже, он ничуть не испугался, лишь, успокаиваясь, тяжело дышал. Голубые глаза смотрели властно и строго:

– Спаси тя Бог, брате! Ты кто будешь-то?

– Никита… Никита Петрович Бутурлин… служилый человек… помещик…

– То-то я и вижу – не из простых. Как сам, Никита?

– Да ничего вроде… Только вот вымок, да в грязи, ага.

– Так и я не сух. – Парень гулко засмеялся и, повернув голову, увидел бегущих в болоту людей. Нервная какая-то недобрая складка обозначилась у спасенного возле губ:

– О! Явились не запылились, – бросил он зло. – И где раньше были? Впрочем, сам же им и велел не мешать. Молитва, брат Никита, суеты не терпит.

– Оно так, – пытаясь стряхнуть налипшую тину, согласно кивнул сотник.

Детинушка расправил плечи – коренастый, сильный:

– Ну, что? Ты со мной?

– Да пожалуй, побегу в избу, переоденусь.

– Это правильно. Ну, давай, беги! Здравия тебе.

– И тебе не хворать, человеце.

Не очень-то удобно было сейчас мокрому да грязному стоять, Никита Петрович даже забыл у спасенного и имя спросить, да не до того было – скорей сейчас в избу, переодеться в сухое да махнуть чарочку!