— Иди, иди, репей придорожный, — уже мягче говорит она.
— До скорого, значит? — картинно повернувшись, Карпухин возвращается в строй.
Медсестра задумчиво смотрит ему вслед.
Глава третья
Передали приказ: в любую минуту быть готовым к бою.
Весть эта наэлектризовала людей, усталости как не бывало, хотя с утра три десятка километров прошли без отдыха. Говорок утих, колонна без команды пошла в ногу. Земля проселочной дороги издавала под ногами глухие звуки: гр-рах… гр-рах…
Мимо колонны на рысях проскакала батарея стапятимиллиметровых пушек. В одном из офицеров, скакавшем на коне, Денис узнал отца, рванулся из строя.
— Па-па!
Трое ездовых и тот офицер, будто по команде, остановили коней, обернулись встревоженные.
Денис споткнулся, едва не упал. Надо же, какое поразительное сходство! Возвратился в строй, весь дрожа.
Никто не сказал ни слова, но Денис почти осязаемо ощутил на себе сочувствующие и ободряющие взгляды товарищей. Когда батарея, оставляя кудрявины пыли, скрылась за лесной полоской, Вадим молча положил руку на плечо Дениса.
Отец! Где-то он сейчас сражается с фашистами?
Колонна двигалась все быстрее. Пошли опять не в ногу. Потные, грязные, уставшие. Гарцуя на буланом коне, к голове колонны проскакал полковник. Он пристально всматривался в солдат, будто искал кого-то.
— Кто это? — залюбовались курсанты всадником.
— Полковник Елкин, начальник политотдела дивизии, — сказал командир отделения сержант Васин.
— Ух ты! Моральным состоянием интересуется?
— Проверяет, не стерлись ли у кого ноги до самого заду.
По колонне прокатился смех. Полковник попридержал коня, кому-то погрозил пальцем — смех угас.
Сзади загрохотало. Вскоре бешеным галопом, распространяя запах подгоревшей каши, промчались кухни. Смекнули в колонне: через два-три километра привал.
На пути встретилась крошечная станция, вернее, полустанок со множеством окопов, траншей, противотанковых рвов. Разместились в них. Повара раздали обед. Порции были чуть ли не вдвое больше обычных. Первый раз за многие месяцы бывшие курсанты по-настоящему наелись. Щедрость интендантов говорила о том, что фронт рядом.
Полустанок оказался действующим. Не успели еще в ротах покончить с обедом, как прибыл эшелон. Из теплушек глазели солдаты, одетые в новые гимнастерки.
— Какая дивизия? — спросил кто-то.
— Двадцать тысяч восьмидесятая, — не растерялся стоявший в вагоне солдат.
Товарищи за его спиной громко засмеялись.
Вдруг Васин окликнул весельчака:
— Иван, ты, что ли?
— Смотри ты, мать моя женщина! Земляка встретил!
— Так я и думал, — обрадовался сержант и пояснил: — Из нашей гвардейской. Только в разные полки попали.
Бывшие курсанты окружили повыскакивавших из теплушек солдат, начали тискать в своих объятиях.
— Эй, друзья сердешные, поберегите кости, пригодятся, — весело заметил высоченный майор с иконостасом орденов и медалей на груди. Это был командир батальона Тюрин.
Молоденькая женщина, старший лейтенант медицинской службы, стоявшая на подножке санитарного вагона, пошутила:
— Где это вы таких хрупких солдат набрали?
Ответить майор не успел. К нему подошел бойкий капитан с тонким обветренным лицом и насмешливыми глазами, которые, казалось, так и высматривали, над кем бы пошутить. Он бесцеремонно вмешался в разговор: