Можно было бы с легкостью отмахнуться от столь наивных заявлений, если бы они часто не оборачивались принципиальным скепсисом типа: «Раз мы не можем знать о реальности все, значит, мы не знаем о ней ничего». Раз эксперты ошибаются, зачем их слушать? Зачем размышлять и приобретать опыт?
На протяжении XX в. эта идея буквально носилась в воздухе, получив подкрепление сразу из трех областей, в первом приближении не имеющих ничего общего со стратегией, но оказавших заметное влияние на человеческий менталитет:
• Наука и философия науки. С возникновением квантовой физики наука признала, что ее знание о реальности носит ограниченный характер. К стратегии это не имеет отношения, но распространилось убеждение, что научное познание, в XVIII в. вознесенное Ньютоновой физикой на пьедестал высокомерия, с него спустилось.
• Социология, начавшая изучать социальные корни человеческих представлений и мнений. В результате человеческий разум оказался вытеснен из центра внимания на периферию. Если можно проследить происхождение человеческих суждений, это означает, что они не имеют объективной ценности.
• Психоанализ, в свою очередь, обратившийся к изучению подсознания. Это была еще одна попытка исследовать происхождение человеческих мыслей и поступков и лобовая атака на идею о том, что наш разум способен объективно оценивать реальность.
Постепенно представление о том, что человек вовсе не является центром вселенной, что знает он не так уж много и что разум отнюдь не играет главную роль в истории и в отдельной человеческой судьбе, распространялось все шире. Так почему же следует признавать за ним эту роль в стратегии организаций?
Заявляя о том, что стратегия, построенная на анализе, далека от совершенства, когнитивная школа поддержала эту концепцию.
Но в самом подобном скептицизме содержится уловка. Разумеется, мы плохо знаем реальную действительность, и наши верования и априорные убеждения о том, что является серьезным и возможным, а что нет, оказывают влияние на выработку стратегии. Иначе говоря, стратегия, как подчеркивал Герберт Саймон, имеет свои ограничения. Она ограничена в знании, в рациональности и в способности предвидеть события.
Все это так. Но отсутствие знания обо всем не означает, что мы не знаем вообще ничего. Стратегия – это прежде всего реальное усилие и объективный анализ. Это попытка противопоставить верованиям реальность. Тот факт, что нам придется отбросить свое высокомерие и завышенные ожидания, не означает – не должен означать, – что наша попытка обречена на провал.
Скептицизм затрагивает самый дух системы, которую подвергает сомнению. Но не существует никаких доказательств того, что попытка анализировать реальность не способна улучшить стратегию как отдельных организаций, так и целых стран и каждого конкретного человека. Напротив, мы располагаем множеством примеров обратного и имеем возможность наблюдать, что сознательные стратегии приносят лучшие результаты, чем все прочие.
Предрассудок, согласно которому эксперты ничего не знают потому, что не знают всего, льстит большинству. Он заставляет распылять усилия и легитимирует пустые верования.