Лиддел Гарт не только отмечает, но и углубляет классическое разделение между стратегией и тактикой. Правда, он предпочитает говорить о просто стратегии и «большой стратегии». Последняя отличается от первой масштабом целей и разнообразием используемых средств (прямых и непрямых действий и т. д.). Стратеги школы Клаузевица, по его мнению, часто были сильны в стратегии, но оказывались слабыми в большой стратегии. Примером тому может служить союз Наполеона и Талейрана, завершившийся разрывом. Наполеон слывет величайшим стратегом своего времени, а Талейран по прозвищу Хромой Дьявол – профессиональным предателем (он приносил присягу на верность двенадцати разным режимам), в том числе изменником родины (в 1808 г. во время встречи с русским царем в Эрфурте он давал тому советы, как совладать с Наполеоном, хотя официально должен был убедить его помогать французскому императору).

Действительность отличается большей сложностью. Наполеон объявил себя великим военным стратегом. Но с точки зрения большой стратегии он добился лишь того, что Европа образовала коалицию против Франции. В конечном итоге к 1815 г. Франция уменьшилась в размерах по сравнению с 1799 г., когда он пришел к власти, значительно ослабела и надолго утратила верных союзников в Европе.

Все это произошло не по воле слепого случая, а в результате взглядов императора на большую стратегию. Талейран в 1807 г. бросил Наполеона потому, что понял: империя проиграла. Проиграла не потому, что императору не хватило военного таланта. Она проиграла потому, что ему не хватило таланта к большой стратегии. Наполеон допустил непростительную ошибку: он решил, что Европу можно переделать силой. Он ничего не понимал в большой стратегии – в том смысле, какой вкладывает в это понятие Лиддел Гарт. А вот Талейран отлично в этом разобрался.

Наполеон принес Франции неисчислимые бедствия, погубив в военных авантюрах огромное число людей.

Талейран в это время не занимался военной стратегией. Но на Венском конгрессе он попытался спасти то, что еще можно было спасти. Если бы Наполеон не вернулся с острова Эльба, чтобы снова предать Европу огню и затопить ее кровью, Талейран наверняка вытащил бы Францию из ужасного положения, в котором она оказалась по вине императора. И Валлония сегодня была бы французской. После Ста дней 1815 г. – нового кровавого безумия, в которое вверг Францию Наполеон, – Талейран проявил чудеса дипломатии и добился того, что Франция была восстановлена в своих правах и присоединилась к сообществу европейских государств. Талейран настаивал на том, что без сильной Франции равновесие в Европе невозможно. Продвигая эту идею, он уговорил Австрию, Пруссию, Россию, но главным образом Англию, убедив правителей этих стран преодолеть свои страхи и свою ненависть. Блестящая игра, и очень жаль, что в 1919 г., во время заключения Версальского мира, среди его участников не нашлось своего Талейрана. Возможно, это позволило бы избежать Второй мировой войны. Европа, контур которой в 1815 г. набросал Талейран, на долгие пятьдесят пять лет забыла о войнах.