– Не плачь, матушка, отстоим мы речку Смородину, не пустим змея через Калинов мост.

Словом-делом, собрались – поехали. Приезжают к реке Смородиной, видят – по всему берегу кости лежат человечьи, все кругом огнем сожжено, вся земля русской кровью полита. У Калинова моста стоит избушка на курьих ножках.

– Ну, братцы, – говорит Иван-царевич, – тут нам жить и дозор нести, не пускать врагов через Калинов мост; давайте по очереди караул держать.

Кинули жребий. Досталось первую ночь сторожить Ивану-царевичу, вторую – Ивану-поповичу, а третью – Ванюшке.

Вот ночь настала. Надел Иван-царевич золотые доспехи, взял меч, в дозор отправился.

Ждет-пождет – тихо на речке Смородиной. Лег Иван-царевич под ракитовый куст да и заснул богатырским сном. А Ванюшке в избушке не спится, не лежится, седло под головой вертится. Встал Ванюшка, взял дубинку железную, вышел к речке Смородиной. А у Калинова моста, под кустом, Иван-царевич спит-храпит, как лес шумит.

Вдруг в реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались – выезжает Чудо-юдо шестиглавый змей. Как дыхнет на все стороны – на три версты все огнем пожег. Приступил его конь на Калинов мост. Рассердился Иван-крестьянский сын:

– Ты куда со своей лапой на чистый Калинов мост?

Выскочил Ванюшка, размахнулся дубинкой железной – три головы, как кочны, снес; размахнулся еще разок, еще три сшиб. Головы отрезал, под мост положил, туловище в реку столкнул. Пошел в избушку да и спать лег.

Утром-светом вернулся с дозора Иван-царевич. Братья его и спрашивают:

– А что, царевич, как ночь прошла?

– Тихо, братцы, мимо меня и муха не пролетела. Сидит Ванюшка, помалкивает.

На другую ночь пошел в дозор Иван-попович. Ждет-пождет – тихо на речке Смородиной. Лег Иван-попович под ракитов куст и заснул богатырским сном. Среди ночи взял Ванюшка железную палицу, пошел на речку Смородину. А у Калинова моста, под кустом, Иван-попович спит-храпит, как лес шумит.

Вдруг в реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались – выезжает Чудо-юдо девятиглавый змей. Въехал змей на Калинов мост. Тут конь под ним споткнулся, ворон на плече встрепенулся, сзади пес ощетинился. Чудо-юдо коня плеткой по бедрам, ворона – по перьям, пса – по ушам.

– Что ты, собачье мясо, спотыкаешься, ты, воронье перо, трепещешься, ты, песья шерсть, щетинишься? Нет для меня на всем свете противника!

Отвечает ему ворон с правого плеча:

– Есть тебе на свете противник – русский богатырь Иван-крестьянский сын.

– Иван-крестьянский сын не родился, а если родился, на войну не сгодился, я его на ладонь посажу, другой прихлопну, только мокренько станет.

Рассердился Ванюшка:

– Не хвались, вражья сила! Не поймав ясного со кола, рано перья щипать, не побившись с добрым молодцем, рано хвастаться.

Вот сошлись они, ударились – только земля кругом застонала. Чудо-юдо девятиглавый змей Ивана по щиколотку в землю вбил. Разгорячился Ванюшка, разошелся, размахнулся дубинкою – три головы змея, как кочны, снес.

– Стой, Иван-крестьянский сын, дай мне, Чуду-юду, роздыху!

– Какой тебе роздых, вражья сила, у тебя девять голов, а у меня одна!