– А где это?

Эйвери дала ей адрес почтового отделения.

– Ба, да это за тыщу миль.

– Сама жаловалась полчаса назад, что тебе надоело сидеть на привязи в этой собачьей гостинице. Да, точно так ты и заявляла, слово в слово. Ну так что?

Должно быть, сам вид Эйвери и ее горячность убедили Фэнси в срочности и серьезности данного ей поручения. Она пожала плечами:

– О’кей.

– Спасибо! – Эйвери стиснула ее в объятиях. Уже на пороге спальни она опять остановилась: – Не афишируй свой уход. Просто уйди как можно незаметнее. Если ста­нут расспрашивать, я тебя прикрою.

– С чего это такая конспирация? Ты часом не кадришься к почтальону, а?

– Поверь, это очень важно для Тейта, для всех нас. И быстрее возвращайся.

В гостиной Фэнси подхватила свою сумку и направи­лась к дверям.

– Скоро вернусь, – бросила она через плечо.

Никто даже не оглянулся на нее.

Фэнси села на табурет и положила на полирован­ную стойку небольшой прямоугольный пакетик, который вынула из ящика. К ней подошел усатый, крепко сбитый бармен.

Ему досталась поистине ангельская улыбка:

– Джин-тоник, пожалуйста.

В его добродушных голубых глазах появилось сомнение:

– А сколько вам лет?

– О, вполне достаточно.

– Сделайте два джина с тоником, – на соседнюю та­буретку присел какой-то мужчина. – Я плачу за даму.

– Ради Бога, – пожал плечами бармен.

Фэнси бросила оценивающий взгляд на нежданного союзника. Похож на чиновника. Какое-нибудь там стра­хование или компьютеры. Лет около тридцати. Возмож­но, женат. Ищет, как бы отвлечься от тяжких обязанно­стей, которые взвалил себе на плечи ради костюмчика от модельера и шикарной тикалки на руке.

Место было фешенебельное, сюда наведывались и се­мейные, и холостяки. Кругом безвкусный антиквариат и кущи какой-то растительности с огромными глянцевиты­ми листьями. В час коктейля, когда толпами подваливала на своих «БМВ» и «поршах» денежная братия, тут все хо­дуном ходило.

Пока Фэнси изучала своего соседа, он изучал ее. Судя по тому, как разгорелись у него глаза, он считал, что ему хорошо подфартило.

– Спасибо за джин, – сказала она.

– Пожалуйста. Ведь в вашем возрасте уже вполне можно пить, верно?

– Разумеется. В моем возрасте пить можно, нельзя только самой платить.

Они засмеялись и чокнулись.

– Джон.

– Фэнси.

– Фэнси?

– Фрэнсин, если вам так больше нравится.

– Значит, Фэнси.

Ее начинали обхаживать. Фэнси без труда распознала ритуал, ей были прекрасно знакомы все правила. Черт возьми, да она, можно сказать, сама изобрела большую их часть. Часа через два, а то и меньше, если они быстро распалятся, она окажется в постели с новым знакомым.

После того как Эдди нанес ей такую сердечную рану, она поставила крест на мужиках. Все они сволочи. Все хотят от нее одного – того же, что запросто могли бы купить у самой дешевой потаскухи.

Мать сказала ей, что когда-нибудь она встретит пар­ня, которому будет по-настоящему небезразлична и кото­рый станет относиться к ней с уважением и добротой. Однако Фэнси не слишком этому поверила. Неужто она должна теперь сидеть, помирая со скуки, пока совсем не разучится разводить ноги, и поджидать принца, который опять ее разработает?