– Всем понемножку… – обольщающе тянул виночерпий. – По глоточку…

А доски гнулись от бесхитростной снеди!

Миски с оливье и селедкой под шубой соседствовали с жареной домашней колбасой. Посередке, в щербатой супнице, настаивался красно-янтарный борщ. Светилось белым и отливало розовым тонко нарезанное, дивно пахнущее сало. Еще теплые, пирожки разморенно выгибали гребнистые спинки.

– Так. – Грея чашку в ладонях, Настя беспокойно осмотрелась. – А кто скажет тост?

– Я, – встала Рита, держа граненый стакан с вином, что просвечивало темным рубином, тая огонек в глубине.

Инна, сидевшая рядом со мной, беспокойно обернулась и положила мне руку на колено, словно боясь, что уведут ее «куклёнка».

Сулима оглядела всех, спокойно дожидаясь тишины, а когда зазвенело полнейшее безмолвие, неторопливо начала, не сводя с меня черных затягивающих глаз:

– Ровно год назад мы собрались у тебя, Миша, и с того дня все стало меняться к лучшему – и в твоей жизни, и в моей… У Светланы и Маши, у Инны… Ну, ладно, без имен! М‑м… – Она призадумалась. – Мы стали немного другими, потому что иным стал ты сам. Или был? – По Ритиным губам скользнула озорная улыбка. – Неисчислимая куча народу не сделает за всю свою жизнь столько, сколько тебе удалось… совершить, да, именно совершить за один этот год. И я желаю тебе расти и дальше, меняться самому и менять нас! За тебя, Мишечка!

– За тебя! – облегченно воскликнула Инна.

– За тебя! За тебя! – зашумела вся наша большая компания.

Сошлись сосуды, звеня и клацая, я чокнулся с Инной, дотянулся до Альбинки и Насти. Вино – густое, терпкое, пахучее! – как будто миновало желудок, сразу растекаясь по венам, грея, веселя и отпуская на волю.

Изнуренные долгой бескормицей, одноклассники набросились на холодное и горячее без разбору, уплетая кулинарные изыски под свежий воздух и дружеские подначки. Уютная сытость пришла не скоро…

– Мон шер Мишель, – томно воззвал Зенков, ложкой ковыряя теплый еще, поджаристый биточек, – научно-техническое творчество молодежи увядает и чахнет, как «прощальная краса».

– Во‑во! – поддакнул Андрей. – Цели нет.

Вдумчиво дожевав пирожок-кныш, я мотнул головой.

– Нам сейчас не цель нужна, а известность. Прислушиваются к тем, о ком говорят. – Я смолк с ощущением, что важная мысль вильнула хвостом и ушла в глубину. – Есть одна идейка… Стоп. А вы чего? Где инициатива снизу?

– Так мы завсегда! – преданно вытаращился Дюха. – И вообще…

– Мон шер Андрэ, всегда завидовал твоему умению емко и ясно выражаться! А какая идейка?

– Электронная почта. – Я на пальцах объяснил друзьям, что за зверь E‑mail, а по улице, словно контраста ради, прошествовала худощавая старуха с крючковатым носом и вечно поджатыми губами. Закутанная во все черное, она плыла зловещим «дореволюционным» пугалом, бросая на нас недобрые взгляды.

– Чё за ведьма? – громко прошептал Изя.

– Соседка, – боязливо ответила Настя, дождавшись, пока старуха скроется из виду. – Живет на даче, но каждый день ездит в церковь. А нас нехристями обзывает!

– Вот, взрослые вроде, – брезгливо скривил губы Женька, – а верят во всякую ерунду. И ведь не докажешь им ничего!