Рука доктора взметнулась и нащупала кнопку звонка.

— Бегите живей. Задержите его жену и не выпускайте. Обе подождите меня в приемной. Никуда не уходить, пока не вернусь.

Сестра вбежала в комнату, за ней еще одна.

— Ну а он-то что выкинул? — закричала миссис Мартелло.

Другая сестра задернула занавески между кроватями, отделив пустую, аккуратно застеленную кровать мистера Далзела и качалку с висящей на ней фетровой шляпой. Носком туфли она отбросила занавеску, лежавшую на полу.

Доктор Кортленд обеими руками вытолкнул Лоурел из палаты.

— Лоурел, дорога каждая секунда.

Он закрыл за ней дверь.

Но она в коридоре услышала, как он отвечал сестре:

— Отступник! Да он просто от нас удрал!

В приемной какая-то старуха в домашних тапочках, с недоеденным бананом в руке пыталась утешить Фэй.

— Ночи, ночи напролет с ним сидишь, с ложечки кормишь, поилку подносишь, даешь сигареткой затянуться, только бы он ни про что не думал, — рыдала Фэй на груди у старухи. — А тут тебя выставляет нахальная сиделка, как будто я ей ровня!

Лоурел подошла к ней поближе.

— Фэй, случилось что-то очень серьезное. Доктор сейчас у отца.

— Не смейте со мной разговаривать! — взвизгнула Фэй, не оборачиваясь. — Сиделка тащит меня, толкает, а она смотрит — и хоть бы что.

— Доктор Кортленд просил подождать его здесь.

— Уж я-то его дождусь! Погодите, я ему такое скажу — не обрадуется! — крикнула Фэй.

— Бедняжечка ты моя, — невозмутимо сказала старуха. — Всем нам из-за них переживать приходится.

— Мне кажется, он умирает, — сказала Лоурел.

Фэй извернулась, вытянула шею и плюнула ей в лицо.

— Ну-ну… — сказала старуха. — Сядь-ка на стул да побереги силы. Посиди, подожди, они выйдут и все скажут. Обязательно скажут.

Стулья были составлены вокруг стола, и Фэй уселась на свободный — на остальных сидели пять или шесть взрослых мужчин и женщин, и все они как один походили на старуху. Их пальто были кучей свалены на стол, а на полу повсюду стояли открытые коробки из-под ботинок и бумажные мешки: семейство как раз ужинало.

Лоурел стала ходить по комнате мимо этой компании и других людей, развалившихся или уснувших в креслах и на диванах, мимо экрана телевизора, где бледно-голубые ковбои вели беззвучную перестрелку с другими ковбоями, до самой двери в коридор; потом остановилась — взглянуть на часы возле лифта — и снова зашагала по тому же кругу.

Семейство, к которому подсела Фэй, ни на минуту не умолкало.

— Ступай-ка туда, Арчи Ли, тебе идти, — сказала старуха.

— Да я еще есть не кончил, — ответил крупный, неповоротливый, совсем седой человек в коротеньком пальто, похожем на красное одеяло. Трудно было предположить, что это сын старухи, но говорил он с ней словно ребенок, а сам посасывал виски из бутылки.

— И так они нас по одному пускают. Теперь твой черед, — сказала старуха. Она повернулась к Фэй. — С Миссисипи? Мы сами с Миссисипи. Почти все у нас тут из Фокс-Хилла.

— А я не с Миссисипи. Я из Техаса. — И Фэй снова протяжно зарыдала.

— Вашего оперировали? Нашего оперировали, — сказала одна из дочерей. — Он с самой операции под особым наблюдением. Один шанс из ста, что выживет.