Экономика не имеет ничего против философии прав. Но важно не забывать и о последствиях, и именно экономика занимается их систематическим рассмотрением. Поскольку интересующие нас последствия касаются человеческого счастья, можно считать, что счастье измеримо, по крайней мере, в принципе; в результате мы знаем, например, что имеется в виду, когда говорит, что Джек счастливее Джилл. Многие экономисты сомневаются в возможности подобных сравнений, утверждая, что счастье Джека и счастье Джилл — это совершенно разные вещи. Но для продолжения обсуждения оставим на время такие сомнения.

Если счастье измеримо, то несложно будет составить меню консеквенциалистских моральных философий (или, говоря экономическим языком, нормативных критериев). Одним таким критерием является стремление к наибольшему благу для наименее счастливых. Если счастье можно приравнять к доходу, это означает, что мир людей со средним достатком лучше мира, в котором одни богаты, а другие бедны. Но это также означает, что неравенство терпимо, если оно позволяет сделать жизнь лучше даже для тех, кто находится в самом низу. Общество, в котором живут люди с самыми различными доходами и где даже самые бедные не голодают, предпочтительнее общества, в котором все одинаково голодные.

Другой нормативный критерий состоит в максимизации суммы человеческого счастья. Наша философия немного усложняется, потому что теперь нам нужно сравнивать: не только сравнить счастье Джека со счастьем Джилл, но и каждому из них присвоить числовое значение. Система, которая дает Джеку 4 единицы счастья, а Джилл — 10 (в сумме — 14), лучше той, которая дает Джеку 6, а Джилл — 7 единиц (в сумме — 13).

Как только мы признаем возможность численных измерений, вопрос о максимизации суммы становится предельно простым. Альтернативный нормативный критерий — максимизация произведения человеческого счастья. Это меняет некоторые оценки. Теперь система, которая дает Джеку 4 единицы счастья, а Джил — 10 (для произведения, равного 40), будет хуже той, которая дает Джеку 6, а Джил — 7 (для произведения, равного 42).

При всех их достоинствах каждый из этих критериев обладает вполне определенным моральным содержанием, в отличие, например, от часто повторяемого, но совершенно пустого тезиса о «стремлении к наибольшему благу для наибольшего числа людей». (Когда мы сравниваем ситуацию, когда все население имеет доход в 40,000 долларов на человека, с ситуацией, когда три четверти населения имеют доход в 100,000 долларов на человека, а остальные — только 25,000 долларов, в какой из этих ситуаций мы имеем «наибольшее благо для наибольшего числа людей»? Ваш ответ будет не лучше моего). Они также полностью абстрактны и применимы лишь к весьма условным искусственным случаям. Но, как я уже сказал, если мы не можем понять условные искусственные примеры, мы не можем рассчитывать на понимание мира. Проблема всех этих критериев заключается в том, что выбор между ними кажется совершенно произвольным. Кто должен решить, что лучше максимизировать: сумму счастья или его произведение? Я знаю только два подхода к решению этой трудности.