Да, когда-то я уже видел эту страшную статью. Но только сейчас вспомнил, что именно после этого в моей душе что-то оборвалось. Глухие черные стены, которые сомкнулись вокруг меня, как тюремные решетки. Внезапное оцепенение. Оглушение. Такой же внезапный ужас. И холод… невыносимый, воистину смертоносный холод, от которого останавливается сердце.

Он и сейчас проснулся в моей душе, ненадолго вернув в то страшное мгновение. Зато я вспомнил… вспомнил, как именно стал темным магом. И после этого проклятая газета с шорохом смялась в моем кулаке, а затем вспыхнула серебристой искоркой и исчезла, больно уколов мою руку.

– Мастер Этор Рэйш, – снова шепнула зубастая морда в зеркале. – Ты помнишь его, Артур?

Я вздрогнул, когда во тьме зародилась и бесшумно спланировала в мою ладонь еще одна искорка.

Да. Теперь я вспомнил еще кое-что. И короткую вспышку боли, и затмившую ее пелену безумия, и собственные метания по смертоносному болоту. И те горько-серые дни на затерянном посреди Алторийской трясины острове, где больше десяти лет назад меня встретил мой первый и единственный настоящий учитель.

– Верль, – в третий раз шепнула опасно близко стоящая тварь, предвкушающе облизнув черные губы.

Очередная искорка юркнула мне в руку, и я как наяву увидел острые шпили городской ратуши, хмурое лицо Йена, приветливо распахнутые двери городского храма и человека, который некогда меня там встретил, а чуть позже отправил в столицу.

– Лотий, – тихо выдохнул я, во все глаза глядя на скалящееся во все сто зубов отражение.

– Алтир, Рэйш, – напомнил бывший жрец. – Отец Гон… Палач… «двойной убийца»…

По мере того как он перечислял имена и названия, живущая во мне Тьма словно просыпалась. Та ее часть, что по-прежнему находилась снаружи, сворачивалась в тугие кольца, словно испытывала те же чувства, что и я, когда вспоминал свое невеселое прошлое. Шаг за шагом, имя за именем я по крупицам восстанавливал себя, одну за другой принимая в ладонь выскальзывающие из темноты искорки.

А может, это просто осколки?

Те самые, на которые разлетелась моя душа, а теперь, откликаясь на зов, неумолимо собиралась обратно?

И по мере того как я вспоминал, отражение в зеркале тоже менялось. Сначала смотрящий на меня смазливый юнец растерял былую привлекательность и стал заметно старше. Затем его лицо посуровело, обзавелось рубцами и шрамами. Тщательно уложенные золотистые локоны растрепались и превратились в седые лохмы. Смешливые голубые глаза выцвели. Надменная улыбка сменилась на недовольно поджатые губы…

И вот из зеркала на меня хмуро уставился настоящий я. Тот самый, которого я неожиданно вспомнил и при взгляде на которого что-то неприятно ворохнулось в душе.

Артур Рэйш…

Теперь я знал, почему мне близко именно это имя. Осознал, кем я был и как таким стал. Вспомнил друзей, врагов, даже нового брата, которого так неожиданно обрел. Я все вспомнил. Абсолютно все.

Правда, осталось кое-что еще, что не давало мне покоя.

– Как я оказался здесь? – осведомился я, порывшись в памяти и обнаружив, что она по-прежнему неполна. Не хватало нескольких месяцев. А может, и дней, которые я провел между тем, как вышел из первохрама совершенно другим человеком, и тем мигом, когда осознал себя на темной стороне.