– Помоги мне подняться, – прозвучало приказное из-под вороха бинтов.

У меня дернулся глаз.

– Я помогу… – многообещающе начала я и, сделав паузу, добавила: – …спуститься, – прошипела, уже наклоняясь над этим психом. Причем положила руки так, что они намертво прижали одеяло с обеих сторон от тела больного. – И с небес на землю, в Бездну, и даже за грань провожу, если жить надоело!

Пациент замер.

И не от моей гневной отповеди. Нет. Слова этому психу были что шкуре дракона снежок. Просто у меня кроме голосовых связок еще и силовые методы воздействия были.

Ведь целитель должен не только уметь рассечь скальпелем рану так, чтобы лезвие разрезало верхний слой, не потревожив нижний (хотя и расстояние между ними может быть тоньше волоса), но еще и иметь в руках силу, чтобы удержать ту же роженицу, когда она во время потуг может и кочергу узлом завязать. Нечаянно так. Или тролля, на которого не действуют обезболивающие заклинания, а ногу ампутировать нужно…

Хотя да, для тех, кто знал меня лишь вне работы, Натиша Мейрис была созданием хрупким. Внешне – так точно.

– Я, значит, почти сутки, – тут, правда, слегка преувеличила, но самую малость, – над ним в операционной стою, по кусочкам собираю, хотя было бы проще тебя Хель отдать, чем вылечить. А он, едва очнулся, задумал удрать! – Я кипела от гнева.

В ответ на меня, через щель бинтов, смотрели внимательно. Заинтересованно так. Но… ни капли, ни толики… ни зачатка раскаяния в этом взгляде не было.

– Мне сказали, что меня врачевал легендарный целитель Мейрис… – наконец раздалось из-под повязок. – Но я не думал, что лекарь столь молод и что он… женщ… то есть вы, – в голосе ненормального больного прорезалось удивление и… уважение.

– Шовинист, – отчеканила я, впрочем не убирая рук от кровати. Перепалка взбодрила меня не хуже чашки крепкого кофе. Спать не хотелось. А вот мстить… – И раз уж вам так не терпится покинуть лечебницу, то приступим, собственно, к процессу целительства. И для начала сменим повязки.

Следующий удар колокола ознаменовался тихим шипением сквозь зубы. Пациент мужественно терпел. Но ровно до того момента, пока дверь не распахнулась и с порога, без всякого приветствия, не прозвучал приказ:

– Мне нужно допросить агента. Покиньте помещение!

Я обернулась к посетителю с единственным желанием – убивать! Раскомандовались тут. А вот чего не ожидала, так это какого-то спокойного и даже ехидного комментария:

– Это вы зря… – протянул с койки мой недавно собранный пациент. – Капитан Форс, советую вам выйти, зайти и ВЕЖЛИВО попросить у магистра Мейрис разрешения.

На забинтованного с удивлением уставились все. Даже я. И он в абсолютной тишине продолжил:

– Иначе она вас сейчас размажет. Да не по стенке, а по хлебной корочке. А потом закусит. – И в довершение своей речи этот… этот – у меня даже слов приличных, да и неприличных тоже, для пациента не нашлось – закончил: – Меня вот уже размазала.

Удивительно, но вломившийся без стука агент струхнул. И действительно вышел за дверь, чтобы через миг очень осторожно в нее постучаться.

Я оставила агентов наедине. Как бы ни была зла, но дела огромной важности, срочности, секретности, и вообще гостайны, – это не то, с чем стоит шутить.