Сказалась высочайшая воинская дисциплина, наивысшая боевая готовность и непрекращающиеся учения, которыми рыцари занимались ежедневно. Так что, несмотря на спокойное перемирие, они оказались гораздо лучше подготовленными к рубке в любом месте: хоть на открытом пространстве, хоть в замкнутом помещении. А уж когда они добрались до своих коней-тяжеловозов и сумели их тоже одеть в броню, то прорыв из древней столицы королевства Гачи прошёл как раскалённый нож по маслу. Ко всему ещё не все армейские части успели настроиться, изменить психологическое отношение к недавним союзникам. Ещё час назад – верные союзники и бесстрашные сторонники Оксента, а сейчас – вдруг самые отъявленные враги и негодяи. Не укладывалось подобное в голове у многих. Потому и не сражались с огоньком и выпустили рыцарей из города. Восемь сотен всё-таки положили на улицах, площадях и внутри зданий, но двум тысячам из некогда трёхтысячного корпуса удалось уйти. Правда, в начале своей эскапады корпус сделал движение всеми бронированными отростками в сторону дворца, где находилась Катрин. Но тут им обломилось, потому что навстречу свою лучшую тысячу поднял сам император. Так что появился выбор: погибнуть в попытках вырвать красну девицу из рук соперника либо благоразумно отступить.
Король рыцарей, как ни был ослеплён желанием обладать прекрасным телом, поступил резонно и верно: увёл своих боевых товарищей из города.
Двинулись они строго на запад, опережая по пути следования всех посыльных и даже голубиную почту. Там они без труда пересекли границу, а в королевстве Кезохи двинулись прямиком в горы, как раз в те самые, где находился всем известный монастырь Дион.
Сам монастырь, из которого когда-то на помощь Менгарцу были направлены лучшие знахари и целители, под пяту оккупации не попал. Потому что, по сути, считался неприступным. Да и во время своих тотальных наступлений Оксент Второй вполне громогласно заявил, что целители – это независимые, не относящиеся к какой-либо политике люди. А значит, у них остаются все права на самостоятельное правление в собственной среде. Даже прислал к монахам своего посла с красиво написанным меморандумом, закрепляющим за ними независимость на веки вечные. Может, просто не хотел распылять силы на штурм неприступной твердыни, а скорее всего, понимал, что толку ему от подобного завоевания никакого. Так что предпочтительнее сделать широкий жест, чем потом умываться кровью неоправданных жертв.
Да вот только он не знал, что ещё тогда его верный вассал, странствующий король Дашиг Керранги, попытался с помощью богатых даров, а также постоянно отправляемых в Дион отысканных библиотек втереться к старцам в полное доверие. А чуть позже удалось поселить в неприступной твердыне среди гор одного своего рыцаря, умеющего врачевать, и десяток собранных по иным королевствам молодых юношей. Все они усиленно обучались умению исцелять и очень старались стать среди монахов-врачевателей своими. Уж очень хотелось Дашигу решить две проблемы: иметь в корпусе отряд преданных лекарей и заодно получить место для укрытия в случае непредвиденных обстоятельств.