На замусоренном полу возле двери на спине лежал один из полицейских. Глаза его остекленели, и мне показалось, что он находится в глубоком шоке. Из уголка рта стекала струйка крови.

Обрез сделал свое ужасное дело точно так же, как если бы это касалось меня. Кровь забрызгала и стены, и старый корявый деревянный пол. Дырочки от картечи изобразили на стене над телом полицейского что-то похожее на татуировку. Увы, этому парню мы уже ничем не могли помочь.

Я стоял рядом с Гроузом, все еще держа в руке «Глок». Стискивая зубы и играя желваками, я старался не наорать на Кармина за его необдуманный поступок, приведший к таким тяжелым последствиям. Мне следовало сначала успокоиться самому, а потом уже воспитывать его.

Стоящий слева от меня второй полицейский без конца повторял:

– Господи! О Господи!

Понятно было, какую душевную травму нанесла ему потеря товарища. Он то и дело проводил ладонью по лбу, словно хотел стереть из памяти случившееся только что.

Через пару минут примчалась скорая помощь, и мы наблюдали за тем, как пара медиков безуспешно трудится над телом. Убитому было лет двадцать с небольшим. Симпатичное лицо, короткий ежик рыжих волос… Его голубая форменная рубашка на груди вся уже пропиталась кровью.

У задней стены зала еще один медик возился с Томасом, но я знал, что с Шарифом покончено.

Наконец негромко, самым серьезным тоном я обратился к Гроузу:

– Мы знаем, что Шариф Томас мертв, а вот Сонеджи об этом знать не обязательно. У нас появился шанс взять его, если до него дойдут сведения, что Шариф выжил и находится в нью-йоркской больнице.

Кармин кивнул:

– Мне есть к кому обратиться в городе. Мы даже можем действительно отвезти Шарифа в больницу. Мало того. Мы можем поставить в известность прессу. По-моему, игра стоит свеч.

Детектив Гроуз еле ворочал языком, да и выглядел погано. Думаю, что в этот момент я тоже не светился от радости. Перед моим мысленным взором в ту же секунду возникла, словно издевательское пророчество, надпись на плакате: «Копа убили. Награда 10 тысяч долларов».

В охоте на человека никогда и ни один полицейский не сможет определить, где она начинается, какова ее кульминация и, тем более, каким будет ее финал. Никто, кроме Гэри Сонеджи, не мог сказать, чем все это закончится, куда это все приведет, с его первых шагов, сделанных на Юнион Стейшн.

Лишь сам Сонеджи обладал всей полнотой информации и власти. Он снова становился знаменитым. Он действительно стал что-то значить. Через каждые десять минут ему посвящались специальные выпуски новостей.

То, что они показывали его фотографии, не имело ровно никакого значения. Никто не знал, как он выглядит сегодня, на кого был похож вчера и в каком обличье предстанет завтра. Не может же полиция арестовывать в Нью-Йорке всех подряд, верно?

Он покинул жилище ныне покойной Джин Саммерхил около полудня. Да, эта миловидная дама определенно потеряла из-за него голову. Ну, совсем как Мисси в Уилмингтоне. Найдя ключи Джин, Гэри аккуратно запер за собой дверь. Он двинулся на запад от 73-й улицы, дошел до 5-й и повернул на юг. Поезд возвращался на свой путь.