Я стояла и тупо смотрела на летящую вниз тачку. Ползунов беспомощно размахивал багетом и болтал толстыми ножками. Наконец я очнулась и рванула за ними. Впереди замаячили заросли. Только бы не колючки, только бы не колючки, твердила я про себя.

Транспорт с олигархом стремительно влетел в кустарник, оставляя за собой внушительную просеку. Я неслась следом. Кусты оказались колючими. Какие-то мелкие желтые цветочки, узкие серебристые листики. Слава богу, не барбарис и не шиповник, колючки мелкие и слабые.

– Василий Никанорович, миленький, вы живы?

– Жив.

– Нигде не больно?

– Ну что ты! Так, чепуха. Ребра сломанные побаливают, голова трещит, внутренности отбитые печет и осколки в заднице. А так ничего, все в порядке.

Мне стало стыдно.

– Помочь вам выйти?

– Да уж, не мешало бы.

Я наклонила тачку вперед и вытряхнула несчастного страдальца на землю. Кое-как разогнувшись, он вытянулся на земле. Перевернувшись на бок, вытащил из себя несколько внушительных осколков.

– Садись, поговорить надо.

Я села рядом.

– Скажи, зачем ты все это взяла? – ласково спросил он, показывая на останки бакалеи.

– Есть очень хотелось.

– И когда ты собиралась закусывать?

– Ну, не знаю.

– Ясно. Дальше, посмотри на небо, скоро начнет светать, а мы все еще рядом с этим домом.

Я посмотрела наверх, там на фоне синеющего неба высилась серая громада. Дом был здоровый, не меньше трех этажей, громоздкий, он напоминал очертаниями поверженного динозавра.

В результате бешеного заезда по холму мы удалились от него всего километра на два, не больше.

– Там внизу, кажется, дорога, – продолжал Ползунов. Я посмотрела вниз – и точно, между кустарником поблескивала в бледнеющем свете луны лента дороги.

– Отлично! Побежали?

– Побежали… – скептически заметил чуть живой Василий Никанорович.

– Ой, а как же, снова на тачке?

– Сможешь меня везти по асфальту?

– Ну конечно смогу, – с энтузиазмом откликнулась я. – Нам бы до какого-нибудь жилья добраться и полицию вызвать.

– А дальше?

– Что дальше? Дальше они их арестуют, а нас обратно в Ниццу отвезут.

– Твоей наивности позавидует младенец. Ну арестуют они этих шестерок, впаяют им года два за разбойное нападение, или сколько тут у них положено. Но нам от этого не легче.

– Это почему? – удивилась я.

– Потому, – терпеливо, как слабоумной, объяснял мне Ползунов. – Что пока мы сидим в полиции, тот, кто все это устроил, успеет сориентироваться. И когда мы будем выходить из участка, просто уложит нас выстрелом в лоб, или машина взлетит на воздух, когда мы в нее сядем.

– Как?

– А вот так. Ты хоть представляешь, о каких деньгах речь идет?

Я задумалась. Человек, который готов потратить на недвижимость шесть миллионов евро в течение месяца, должен обладать как минимум впятеро, а то и вдесятеро большим капиталом, чтобы не обескровить бизнес. Сумма огромная. За такой куш не только двух человек, а пол-Ниццы можно в асфальт закатать. Вот тут мне стало по-настоящему страшно. Только теперь я поняла, во что влипла. Видимо, этот ужас явственно проступил на моей физиономии.

– Поняла наконец?

– Что же нам делать? – с неподдельной дрожью в голосе спросила я.