Фагим спросил потрясенным голосом:

— Ты заподозрил ее еще тогда?

— Заподозрил? — удивился Олег. Голос его был сильным, а кровь, как заметили жрецы и даже воины, перестала сочиться, взялась коричневой коркой... — Я знал с самого начала! Еще когда догнала меня с нелепой байкой, что вождь обров берет ее в жены. Глупость, он не мог жениться на следующий день после гибели единственного сына! Да и дальше врала не очень умело: из славянского колодца не выбраться по трупам, крепостицу взяли именно журавлевцы, а не другие.

— Но почему... почему взял с собой? — вскрикнул Фагим.

Олег пожал плечами:

— Почему бы нет? Предают время от времени все женщины. Если убивать, то всех! Зато готовила, стирала, следила за огнем. На нее нельзя сердиться. Не получится.

Жрецы сгрудились в дальнем углу пещеры. Фагим вскрикнул, срываясь на визг:

— Все равно я сильнее! Я владею магией!

Олег сказал негромко, но услышали все, даже на дальнем темном выступе, где замерли, не дыша, трое русичей и Умила:

— Морш тоже владел магией.

В глазах Фагима метался страх. Губы тряслись, его била крупная дрожь. Он закричал:

— Но ты беспомощен!.. Ты не владеешь магией!

— Многие так думают, — ответил Олег мрачно.

В пещере коротко и страшно блеснул белый чистый свет. Бронзовые скобы вспыхнули, потекли, как воск на жарком солнце. Цепи обрушились на пол со звоном. Олег отделился от щита — огромный, налитый силой, глаза на обезображенном лице смотрели обрекающе, нещадно.

Фагим замер. Маленькие глазки вылезли, как у рака, тяжелая, скошенная, словно у обезьяны, челюсть отвисла. Жрецы сбились в кучу, кричали в страхе.

— Погоди! — крикнул Фагим судорожно. — Погоди! Но почему не прибегал к магии? Копил мощь для этой решающей схватки? До смертного часа?

— Тебе трудно поверить, — проговорил Олег медленно, чувствуя, как горячая волна ярости, слепой и нарастающей, крушит все заслоны, сметает, превращая его, мудрого ведуна, в осатанелого зверя, — что можно обладать магией и не хапать, давить, грести? Быть скованным какими-то морально-этическими путами? Что они тебе, получеловек-полузверь?

Он побагровел от ярости, рифленые желваки вздулись под кожей, огромные кулаки были сжаты. Толстые жилы на шее вздулись, как корабельные канаты. От него вдруг брызнул искрами свет, все усиливающийся — неправдоподобно чистый, неземной, свет первого дня творения, в котором блистали и зловещие красные, как пролитая кровь, линии. В пещере исчез дым, испарился тошнотворно сладкий запах благовоний. Жрецы шумно повалились на пол, закрываясь руками. Гульча обреченно опустилась на колени.

Фагим тоже отступил на шаг, зло оскалил зубы и стиснул кулаки. Над головами прогремело, с каменного свода посыпалась мелкая крошка. Воины с криком бросились из пещеры, но ступени под их сапогами внезапно рассыпались в мелкий песок.

Фагим вскинул руку, с пальцев сорвалась черная молния. Олег пошатнулся, в грудь больно ударило жгуче-холодным. Ушибленное место онемело. Он нагнул голову и пошел на Фагима.

Черная молния ударила снова, еще и еще. Воздух в пещере трещал, лопался, длинные искры выстреливали даже из стен. Олег с усилием сделал еще шаг, Фагим взглянул в упор — из-под тяжелого карниза полыхнуло двумя струями черного огня. Олег перегнулся в поясе, на его обнаженной груди вспыхнуло красное пятно, задымились обугленные края раны, но тут же пятно исчезло. Олег разогнулся, глядя исподлобья, лицо было бледным, перекошенным от ярости. Он страшно улыбнулся, руки растопырил, а пальцы сомкнулись, как крючья со стальными когтями.