Большинство людей знает лишь о той части моей жизни, которая завершилась на кресте, забывая, что большую ее часть я прожил в нынешнем состоянии; ведь человек продолжает жить даже после «насильственной смерти». Жизнь нельзя уничтожить. Она вечна; жизнь праведника никогда не угасает и никогда не кончается. Обессмертить можно самое плоть.

Мой дорогой Пилат, умывая руки и произнося: «Возьмите Его вы и распните, ибо я не нахожу в Нем вины»[55], и не подозревал, как его слова отзовутся в потомстве; он и не догадывался об исполнении пророчества. Пилат и толпа пострадали гораздо больше меня. Все это уже дела минувшие; я все простил. Иначе бы мы не стояли здесь перед вами вместе.

Вперед выступили два человека; Иисус обнял их. Положив руку одному из них на плечо, он сказал:

«Этот дорогой брат всегда оставался со мной. Ну а этот, – Иисус повернулся к другому, – долго блуждал, но в конце концов прозрел и пришел ко мне. Он всей душой предан мне, и я люблю его не меньше других».

Появился еще один человек. Иисус обернулся и простер к нему руки, воскликнув: «Дорогой Пилат!» Они обнялись, как старые друзья.

Затем заговорил Пилат: «Стремясь поскорее умыть руки, я с непозволительной легкостью вынес окончательный приговор. За это я расплатился долгими годами трудов и страданий. Многие из нас, пребывая в плену материального, перекладывают свою ношу на чужие плечи, пытаясь снять с себя ответственность. Но когда мы прозреваем, то начинаем понимать, что чем чаще мы стараемся увильнуть от ответственности, тем большую ношу взваливаем на свои плечи. Прошло много томительных лет, прежде чем глаза мои открылись; но как же я обрадовался этому прозрению!»

Внезапно запел невидимый хор; у меня нет слов, чтоб описать эти небесные звуки. Спустя несколько тактов Иисус вышел вперед и сказал: «Вас удивляет, что я давным-давно простил тех, кто распял меня на кресте? Да, когда я воскликнул «Совершилось», я простил всех и вся. Почему же остальные не сделали того же? Взгляните: я уже не на кресте, я попрал смерть!»

И вновь запел невидимый хор: «Привет вам, Сыны Божьи. Привет всем вам, славьте же Его. Царство Его вечно пребудет с человеками. О чудо! Господь всегда с вами»; и слова этого гимна строка за строкой проступали на стенах комнаты.

Все это происходило у нас перед глазами. Мы отчетливо видели всех своих собеседников. Мы пожимали им руки и даже фотографировали их. Все они излучали необъяснимый свет, заливавший всю комнату. Однако их нельзя было назвать призраками. Их тела как бы светились изнутри; дотрагиваясь до них и пожимая им руки, мы ощущали, что эта «алебастровая» плоть одушевлена дружественным огнем; его тепло растекалось повсюду. И даже после того, как они вышли, в комнате все еще оставались свет и тепло. Входя в нее, мы всякий раз обращали на это внимание.

Несколько дней спустя мы собрались в этой же комнате и стали делиться своими впечатлениями. И вдруг наш Руководитель прошептал мне на ухо: «Грандиозно!» Точнее не скажешь; он выразил наши общие чувства. Когда мы осенью вернулись в храм, комнату переоборудовали в святилище, и мы просиживали в ней часами.