Дверь тонара приоткрылась, высунулся парень в некогда белом, а сейчас основательно замызганном халате. Он разразился тирадой на незнакомом языке, потом перешел на ломаный русский:

– Вай, упал! Гадкий яма! Закрывал, сыпал камень, снова яма. Народ падает, Рахмат виноват! Чем виноват? Ничем виноват. Рахмат мэр Москва? Нет! Рахмат продавать шаурма. Пиши, пожалуйста, мэр Москва, он тротуар чинит, не Рахмат. Третий женщина падает, два мужчин, один старуха. Все Рахмат кричать!

Я встала на ноги.

– Не буду вас ругать, самой надо быть аккуратней, смотреть под ноги.

– Вай, – цокнул языком Рахмат, – халва слова! Не так все остальные говорить. Стыд повторить их речь!

– Лучше не сыпать гравий в яму, а положить на нее доску, – посоветовала я.

– Пробовать уже, – засуетился продавец шаурмы, – утром вон с той стройки взял. Наступили на нее, упали. Убрал доску. Люди бежать к метро, ничего не видеть. Опять падать. Вай!

– Значит, вы Рахмат? – улыбнулась я.

– Зови так, – ответил мужчина.

– У вас лежит для меня записка, – сказала я.

– Есть бумажка, – обрадовался торговец. – Две тысячи рублей стоит. Даешь деньги, получай письмо.

Я достала кошелек, отсчитала требуемую сумму и протянула хитроглазому духанщику. Купюры исчезли с молниеносной скоростью. Рахмат нырнул в вагон, снова появился в зоне видимости и протянул мне сложенный листок в клеточку.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Можете описать того, кто передал письмо?

– Не запоминаю людей, – слишком быстро ответил Рахмат, – много их вокруг.

– И все просят вас служить почтовым ящиком? – улыбнулась я.

– По-разному бывает, – не пошел на контакт торговец. – Работать хочу, люди шаурма ждут.

У вагончика не было ни одного человека, дождь усилился, прохожие торопились домой, никто не желал лакомиться на ходу лепешкой с мясом. Я открыла сумочку, достала из нее коробочку размером чуть больше пачки сигарет и зазывно произнесла:

– Хочешь, погадаю, что тебя ждет в будущем? У меня есть волшебная машинка. Если притронешься вот к этому окошку указательным пальцем, то я прочитаю на экране твою судьбу.

– Сколько стоит? – предусмотрительно спросил торговец. – Рахмат лишних денег нет.

– Бесплатно, – улыбнулась я, – это подарок. Ты для меня письмо сохранил, я хочу тебя отблагодарить. Соглашайся, больше ни у кого такой волшебной коробки нет.

– А это не больно? – засомневался Рахмат.

Я положила палец в углубление.

– Видишь? Даже не жужжит.

Рахмат протянул руку.

– Ничего, – сказал он спустя секунду. – Держать еще?

– Хватит, – ответила я. – Погоди немного... О! Рамазан Еглоев, тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения, уроженец города Грозный. Что тут у нас еще? Хулиганство, нанесение телесных повреждений, воровство. Осужден в девяносто пятом, вышел по УДО[12], более не привлекался. Проживает в городе Мирске. В Москве не зарегистрирован. Так ты, оказывается, не Рахмат. Зачем чужим именем назвался?

Торговец попятился.

– Ты кто? Что за штука?

– Сканер, – пояснила я. – Когда тебя арестовали, взяли отпечатки пальцев, они теперь в системе навечно. Глупо с такой биографией людям врать.