Другая бы давно воспользовалась таким положением дел. Ведь можно наслаждаться ухаживаниями, вить веревки из парня, задумавшего тебя заполучить. Можно, в конце концов, даже издеваться, давая ему почти почувствовать вкус победы, а потом снова отбегать на несколько шагов назад. И так много раз. Пока ему не надоест.

Почему же я так не могла? Мне всегда непременно хотелось настоящих отношений. Не только брать, но и отдавать. Любить. Спонтанно, бескорыстно и от всего сердца. Быть нужной, значимой, близкой. Заботиться. Проявлять внимание, поддерживать, веселить, утешать. Быть единым целым.

Скажете, бред? Ну, и пусть. Может, я в бреду. Можно же просто жить и верить, что так бывает. И если не предавать своей веры, то мечта обязательно сбудется. Даже если не сразу. Даже если не сейчас…

Когда вдруг раздался звонок в дверь, я подскочила от неожиданности. Почему-то ждала безумного грохота, которым сопровождался его утренний визит, но Диме опять удалось застать меня врасплох. Выглянула в окно. Пешком, что ли, пришел? Нигде не наблюдалось его машины. Ни одной, ни другой. Поправила волосы, приняла ленивый, скучающий вид и отворила дверь.

— Ого! — Произнес он сонным голосом с легкой хрипотцой. Оторвал плечо от стены и вошёл. — Вижу, тебе гораздо лучше.

— Спасибо. — Я решила хоть немножко побыть немногословной.

Дима, видимо, успел сходить домой и переодеться. Белая футболка, сияющая свежестью, шла ему больше. Как и рваные голубые джинсы с белыми конверсами. Да и новая кожаная куртка была значительно скромнее той, что погибла от рук свежеокрашенной скамейки. Он повесил ее на крючок в коридоре и обернулся ко мне.

— Скучала?

Начинается… Картинно закатив глаза, развернулась и направилась в комнату. Ха, какие глупости. Надо же, возомнил о себе, наглец!

— Даже не вспоминала! — Скромно села на стульчик возле аккуратно заправленной кровати. Рука сама потянулась к волдырю на предплечье. Прикоснулась, погладила, отпустила. Не чесать. Не чесать. Не нервничать!

— Врет и не краснеет. — Парень первым делом бросил пакет с тетрадями на стол, поставил туда же коробку с ингалятором и открыл мою папку для рисования. — Говорю же, скучала.

— Что там? — Я вскочила и попыталась отобрать у него листы, уже понимая, что опростоволосилась, когда забыла их спрятать.

Но нужный лист уже был зажат у него меж пальцев. Калинин улыбался, разглядывая самого себя в черно-белом исполнении.

— Дай! — Я выхватила и спрятала рисунок за спину.

— Похоже, ты на меня запала.

— Вовсе нет. Что за… бред? — Смущение ледяной стрелой прошило позвоночник.

— Думала обо мне, скучала, ждала. — Он уселся на край кровати. Взъерошенные волосы, которые так и хотелось взбить пальцами, усталые глаза, прищуренные в изобличительные взгляде и смотрящие прямо в душу. Ворот футболки, свободный и отогнувшийся настолько, что я могла видеть его шею, грудь, покрытую татуировками, и железный пресс без единой складочки жира. Лучше бы мне ослепнуть, потому что совершенно нереально оторвать взгляд от этого зрелища. — Я сразу понял, что ты хорошо рисуешь. Еще тогда, в универе.