— Очуметь…
— А еще я сейчас пошла в салон и волосы высветлила. — Анька сняла капюшон. В дверном проеме мелькнула ее светлая макушка. — Не знаю, зачем мне это нужно было, легче-то явно не стало.
— Ну, ты даешь, мать. — Я приподнялась с подушки, разглядывая стог сена на голове подруги. В принципе, ничего удивительного: Солнцева — экспериментатор. Просто поражали мотивы содеянного.
— А ты как? — Она улыбнулась. — Упорхнула вчера с хозяйским сынком. Вся такая серьезная, нахмуренная!
— Все нормально.
— И это все?
— Да.
— А что было-то? Я ведь о твоем счастье пекусь, переживаю. Пошла на свидание, не накрасилась, не приоделась. Прям Дева Мария! По нему же сразу видно, что привыкший, чтоб девки сами на шею прыгали. Красивый, состоятельный, холостой! А она вырядилась в свитер и джинсы. Тьфуй!
— Ох, Ань… Так я накрасилась. А он сам меня и умыл.
— Что-что?!
— Нет, правда. Он, вообще, какой-то странный, приходится все время быть настороже. Жду подвоха, не могу расслабиться. Слишком милый, слишком заботливый. Судьба не может сделать мне такой подарок. Видимо, очень хочется ему выиграть спор. Наиграется и бросит. Вот увидишь.
— А что вчера-то было?
И я рассказывала Аньке все подробно и обстоятельно, заставляя охать так громко, что несколько раз из своей комнаты выглядывала мама. Качала головой, глядя на развалившуюся на полу в коридоре Солнцеву, и закрывала обратно дверь.
— А у Пашки это неизлечимо, по ходу. — Заключила подруга, вставая и отряхиваясь.
— Вот именно. Так что подумай сто раз, нужен ли тебе такой экземпляр.
— Пожалуй, мне было бы с ним не скучно. Это как минимум! Ой, — голос Ани прервался. Послышался щелчок замка, звук открываемой двери. — А вот и Рэмбо вернулся. Первая кровь!
— Ох ты ж, — это уже голос брата. — Уснула башкой в ведре с перекисью?
— Что? Иди ты, знаешь куда?! — А это уже мне. — Маш, я пойду, мне пора. Позвоню завтра. — Послышалась возня. Видимо, этим двоим было тяжело разойтись в прихожей, не передушив друг друга. Пашка был не в духе, а, значит, обмен любезностями на сегодня был окончен.
Я сползла по подушке и накрылась одеялом, оставив одни лишь глаза. Отвернулась к окну. Бросила взгляд на телефон. Тишина.
— Маш, — Суриков стоял в дверном проеме. Не дождавшись ответа, снова позвал. — Ма-а-аш!
Голос звучал виновато и расстроено. Братец топтался в проходе, подбирая слова.
— Я ведь хотел, как лучше. Чтобы у тебя было все самое …
— Уходи! — Собрав последние силы, запустила в него тапком-зеброй. — Уходи, понял?! И не разговаривай со мной больше! Никогда!
Меня затрясло от обиды. От всего, что навалилось на меня враз. От жестокого поведения брата. Из-за болезни. И потому что Дима не писал и не звонил.
— Я…
— Вали!
Пашка выпустил из рук перехваченный в полете тапок и прикрыл за собой дверь. Через минуту из его комнаты уже послышалось заунывное треньканье. Я смотрела на темный экран мобильника и ждала. Ждала. Ждала. Тишина. Ни словечка. Никаких признаков жизни. Ну, и черт с тобой! Провались!
— Да хватит уже мучать гитару! Достал!!! — Запустила вторым тапком в дверь, щелкнула выключателем ночника и закрыла глаза.