Мой город. Самый красивый на свете, самый любимый, самый родной. Серый, только просыпающийся после зимы днем, ночью он выглядел могущественным королём огней. Вот так, стоя в темноте, можно было смотреть на это живое, яркое пятно света бесконечно. Любоваться и восхищаться его ошеломляющим великолепием.

Город, раскинувшийся на километры сияющей в темноте цепью дорог. Большой и притягивающий своим светом. И выше все этого только я. Нет. Мы. На высоте, доступной лишь одинокой полуночной птице.

— Ого, — сорвалось с губ.

— Вот именно, — подхватил Дима. Он смотрел вдаль, все еще держа меня за руку. — Лет десять здесь не был. Переживал, что все изменилось. Но стало только красивее.

— Хорошее место. Великолепное…

— Все детство здесь прошло.

— Здесь?

— Да. — Он махнул рукой куда-то вниз. — Там, у бабушки в Калиновке. Мать с отцом много работали, и я часто гостил у бабули и дяди Вани. Хочешь, съездим как-нибудь к ней вместе? Я ведь только вернулся из Штатов и еще не успел навестить бабулю.

— Дима, — я отпустила руку, и он тут же потянулся к сигаретам. — Спасибо, что показал мне всю эту красоту. Спасибо. Но это все слишком для второго дня знакомства… и вот это твое «съездим к бабуле»… В общем, это слишком щедро для какого-то глупого спора. Не стоит. — Глаза все еще любовались светом ночного города. — Я — девочка впечатлительная, мне трудно не реагировать на такие вещи. А у тебя все играючи… Не надо так, слышишь?

Калинин, дымя сигаретой на фоне сияющих огней, распаковывал свой чемодан. Он молча достал оттуда какую-то квадратную штуку и большой смятый комок чего-то шуршащего. Подсоединил одно к другому, нажал. Адская машина зашумела, наполняя воздухом нечто, расправляющееся на глазах. Комок вертелся, шелестел, шебуршал, увеличиваясь в размерах, пока, наконец, не превратился в большой надувной диван. Или кресло. Или что это было? Объемное желто-синее кресло-качалка.

Вот ведь псих! И не поленился таранить наверх все эти штуки, да еще и тяжеленный насос.

Дима довольно отряхнул руки, отсоединил аппарат и убрал в чемодан. Потом подошёл ко мне вплотную, заставив позабыть обо всем, даже о своем имени, и… и… у меня аж уши заложило… и… ничего не произошло! Просто взял из моих рук пакет, достал из него что-то вроде большого, мягкого пледа и расстелил на траве.

— Знаешь, — вдруг произнес он, раскладывая на покрывале контейнеры, которые по очереди выуживал из пакета, принесенного из кафе, — спорить было плохой идеей. Согласен. Я боялся, что это все испортит, так и вышло. Хотя… Теперь понимаю, что выигрываю при любом раскладе.

— Что это значит?

— Что тебе никуда от меня не деться.

— Ну да, куда я теперь сбегу? — Вдохнула запах травы и вольного ветра. — В поле или в лес?

— Я не об этом. — Он повернулся и жестом пригласил сесть рядом.

— Тогда о чем? — Я подошла и несмело опустилась на колени.

— Все равно мы будем вместе, как бы ты не сопротивлялась. Потому что я так хочу. — Пожал плечами. — Да и ты тоже.

— Очень сомневаюсь…

— Ты уже моя. Просто еще не знаешь этого.

— Ты слишком самонадеян. — Присев, я начала разглядывать контейнеры, полукругом выстроившиеся на покрывале возле меня. Ветерок, бывший днем теплым и ласковым, теперь колол кожу своей негостеприимной прохладой. Возможно, дело было в высоте. А, возможно, меня просто начинало потряхивать от его слов, таких смелых и откровенных.