Все-таки кому-то еще нужно знать, как делать обереги. Может быть, мир не погиб окончательно и его еще можно сберечь!
Я напишу, как делать крючок, как создавать глазки, как вкладывать привязанность. Все этот очень-очень просто, да вы и умеете… Вот только у вас не получается. Почему? Потому же, почему у меня сейчас не получается писать об этом. Я еще не выздоровел и мне печально, а душа моя опустошена…
Поймите это как первый урок: нельзя браться за создание оберега в таком состоянии, когда ты не чувствуешь, что душа твоя поет. А поет она тогда, когда твое чародейство нужно другому человеку или другим людям, если ты пишешь книгу.
Я мог бы сейчас сделать оберег, это не сложно. Но я не могу научить этому, потому что такой учебник—это тоже оберег, но гораздо, гораздо более мощный. Почти как куколка у той девочки. А в чем-то даже мощнее. Его нельзя отдавать людям, которые не впустят в душу заботу о других душах. Его нельзя писать, если душа опустошена…
Я должен подождать с продолжением, пока моя душа наполнится любовью. И вы возьмите этот урок: нельзя делать оберег, если ты не любишь того, кому его делаешь. Или кому его пишешь…
Крючочки…
Чародейство—такая простая и сложная вещь. Чародейство проще всего сломать, когда оно еще не завершено. И люди современности знают, как это делать. Наверное, они всегда это знали, во все времена, но я это забыл. Я помню, как делать обереги, но я забыл, какими были люди раньше… Я постоянно это забываю, любопытно, почему? Наверное, потому, что это бесполезно помнить, как ссадины, которые неизбежно остаются, когда собираешь терновый цвет, или как укусы комаров, когда хочешь не пропустить первую утреннюю поклевку…
Да, наверное, люди всегда были такими, и поэтому я не помню о них ничего плохого. Впрочем, я помню, я все помню о тех, кто еще не безнадежен. Вот им я могу припомнить все, лишь бы пошло впрок. Но это совсем другое дело, ведь им моя память может быть подсказкой, а все их радости и даже подлости — всего лишь линия, точки на карте жизни, складывающиеся в путь… Кто-то должен помнить за них эти точки-шажки, ведь сами они ничего не помнят. В точности как я!
Я всего лишь хотел вернуть им знание об оберегах. А они начали биться против него и против меня, и против всего, что я делаю. Я мог бы сделать вывод, что им не нужно это знание, и уйти… Но они бьются, а сами кричат, что им нужно, очень нужно это знание! Я ничего не понимаю в людях! Я совсем ничего не понимаю в людях! Я их не знаю!
Я знаю, как делать обереги…
Я хотел сделать большой и сильный оберег из той сказки, что начал рассказывать, но битва ослабила меня и опустошила. Я не смогу его сделать. Нет, дело не в силе. Силы у меня хватило бы, дело в любви. Ее стало меньше на тех птичек, что не приняли от меня этот подарок. И я вынужден завершать то, что обещал, исключая их из числа моих любимых. Я пишу, и знаю, что в моей душе вырезан кусок, который я усилием закрываю от любви. Это значит, что я еще надеюсь… Но этот оберег не может быть полным, раз кусочек моей души закрыт. Он теперь будет маленьким, и только для тех, кто откликнулся душой на мою обережную сказку. Для остальных она больше не будет оберегом, она будет лишь светлячком, светящимся перышком, которое показывает, в какую сторону улетают Финис-ты…