Неожиданная мысль сверкнула у меня в голове, и я обернулся.

– Как часто здесь чистят снег?

Пенна подергал замок и отступил от двери на пару шагов.

– Да после каждого снегопада.

– А где ваша машина?

– Ниже по шоссе, примерно в полумиле, находится наш хозяйственный двор, где хранится всякий инвентарь. Утром я оставляю там свою тачку и поднимаюсь сюда по тропе, а вечером спускаюсь обратно.

– Может, вас подбросить?

– Спасибо, не надо. По тропе я доберусь туда быстрее вас.

Возвращаясь в Боулдер, я всю дорогу вспоминал тот последний раз, когда был на Медвежьем. Тогда тоже была зима, но озеро не замерзло, во всяком случае – не везде. И, покидая его теперь, я, как и в прошлый раз, чувствовал себя продрогшим и одиноким. И виноватым.

Рили выглядела так, словно со времени нашей последней встречи состарилась лет на десять. Однако, даже несмотря на это, я застыл как громом пораженный, лишь только она отворила дверь, неожиданно осознав то, чего не замечал раньше. Тереза Лофтон была удивительно похожа на девятнадцатилетнюю Рили Макэвой. Интересно, догадался Скалари или кто-нибудь другой довести этот факт до сведения психоаналитиков?

Рили пригласила меня войти. Очевидно, она знала, что выглядит скверно, потому что, открыв дверь, сразу отступила в глубину коридора и подняла ладонь к лицу, надеясь скрыть следы своего горя. Я увидел, что Рили тщетно пытается улыбнуться, и отвел глаза.

Потом мы прошли в кухню, и она спросила, не приготовить ли кофе, но я, по старой привычке опускаясь на стул возле обеденного стола, заверил ее, что зашел ненадолго. Всякий раз, когда мне случалось бывать у брата, мы сидели на кухне; это не изменилось даже с его смертью.

– Я хотел сказать тебе, что собираюсь написать о Шоне.

Рили долго молчала, глядя в сторону. Потом она поднялась со своего места и принялась с отсутствующим видом сливать воду из посудомоечной машины. Я ждал.

– Это… обязательно? – спросила она наконец.

– Да. Думаю, да.

Она ничего не ответила.

– Я должен буду позвонить этому психоаналитику, Доршнеру. Не знаю, станет ли он говорить со мной, однако теперь, когда Шона больше нет, я не вижу, почему бы ему и не ответить на мои вопросы. В любом случае доктор может позвонить и спросить твоего разрешения…

– Не волнуйся, Джек. Я не стану тебе мешать.

Я с признательностью кивнул, хотя и заметил в ее голосе гневные нотки.

– Сегодня я говорил с копами и ездил к озеру.

– Я не желаю слышать об этом, Джек. Если ты намерен написать статью – пиши, это твое дело. Делай, что должен. Но я не хочу ничего слышать об этом – так я решила. И читать твою статью я тоже не буду. Я должна делать то, что должна.

– Понимаю, Рили, но одну вещь мне все-таки придется у тебя спросить. После этого я оставлю тебя в покое и не стану больше впутывать в эти дела. Обещаю.

– Что значит – в покое? – вдруг взвилась она. – Хотела бы я быть ни при чем, да не могу. Я ведь не где-то в стороне нахожусь, я в самом эпицентре этого… этого несчастья, и так будет продолжаться до самой моей смерти. Ты об этом хочешь написать, да? Или ты считаешь, что существует способ как-то справиться с… – Она неожиданно всхлипнула. – Что мне делать, Джек?..