— Если понадобится, мы все вопросы, конечно, уладим. Пока же не будем загадывать, согласны?

Наташа кивнула, а Сивцов открыл папку и достал листок бумаги с машинописным текстом.

— Ознакомьтесь, пожалуйста, с этим документом. Это подписка о неразглашении всего того, чему вы будете свидетелем и что вам доведется услышать.

Наташа, прочитав, подписала бумагу и молча отдала ее кавторангу. Он аккуратно вложил ее в папочку и вдруг хитро подмигнул ей:

— Ну вот и нормалек! Можете заступать на службу, Наталья Константиновна!

— Простите, — Наташа встала со стула, — но мне нужно съездить домой, предупредить бабушку, кое-что взять из одежды.

— Сколько времени на это понадобится?

— Завтра в восемь утра я буду здесь.

— Хорошо, только сейчас нужно будет решить вопрос о вашей временной замене…

— Не беспокойтесь, я сейчас переговорю с Ниной Ивановной, она сумеет найти кого-нибудь.

Но, как ни странно, Нина Ивановна решила в ее отсутствие сама присмотреть за Игорем Карташовым.

— Езжай, езжай, пригляжу, наверно, не хуже тебя! Чему-то и нас учили в свое время!..

До электрички оставалось еще более часа времени, и Наташа решила напоследок забежать в первую палату. Лейтенанта все-таки побрили, и девушка отметила, что без щетины он выглядел намного моложе, но по-прежнему лежал с закрытыми глазами. Правая рука раненого была притянута бинтами к раме кровати, а процедурная медсестра копошилась рядом, устанавливая капельницу.

— Как он, Катя? — спросила ее Наташа.

Женщина неопределенно пожала плечами:

— Только что плановый обход прошел. Опять его смотрели.

Больной вдруг открыл глаза, и Наташа прикусила губу. Против ее ожиданий, они оказались не карими, а глубокого серого цвета. На фоне загорелого лица, обрамленного черными волосами, они напомнили ей льдинки, стягивающие осенью поверхность небольших лужиц. Они так же резко контрастируют с темной поверхностью земли и так же притягивают к себе: хочется всмотреться в то, что скрывается за их серебристо-голубой поверхностью, прикоснуться к ним, ощутить холодок, почувствовать хрупкость и недолговечность их существования. Увидев эти глаза, Наташа поняла, насколько беззащитен сейчас перед болью этот сильный и мужественный человек. Ее сердце сжалось: неужели он не перенесет страданий?

Раненый с трудом повернул голову, глянул на медсестру, потом перевел взгляд на Наташу. Губы его шевельнулись, едва слышно он произнес:

— Вы кто?

— Наташа, ваша сиделка. С завтрашнего дня начну ухаживать за вами…

Карташов слабо шевельнул рукой, словно подзывал ее поближе. Наташа подошла и склонилась над ним.

— Обычно я ухаживаю за девушками. — Каждое слово давалось ему с трудом.

Наташа успокаивающе погладила его по руке:

— За этим дело не станет, и я думаю, что совсем скоро. А пока придется слушаться меня.

— Есть, товарищ адмирал! — Раненый попытался поднести руку к виску, но сил не хватило, и рука обессиленно упала на одеяло. — О, черт! — Он виновато глянул на девушку. — Не думал, что мне понадобится нянька…

Отрегулировав поступление лекарства из капельницы, Екатерина ушла, а Игорь показал Наташе глазами на стул: