— Встретимся в половине третьего.

Она вошла в лифт, дверь закрылась и послышался мягкий шелест. Я повернулся к Пересу.

— Вы видели ее раньше?

— Нет, ни разу.

— Ну, а когда принесли продукты?

— Я видел только его. Она могла быть в ванной.

— Где тут ванная?

— В том конце, — он указал.

Я переключился на его жену.

— Когда она вошла сюда, то сказала: «Слава Богу, это вы».

Миссис Перес кивнула.

— Я слышала. Наверное, она когда-то видела меня — входя в дом, в холле или через открытую дверь. Мы ее не знаем и ни разу не встречали.

— Ладно. Следствие может затянуться надолго, и дел будет невпроворот, но один вопрос — прямо сейчас. Почему вы, положив тело в яму, слезли туда и накрыли его брезентом?

Перес удивился.

— Но он же был мертв! Если человек умирает, его укрывают! Я знал, что в яме есть этот брезент, я его видел.

Именно сейчас я решил, что Цезар Перес не убивал Томаса Г. Еджера. Возможно, это сделала его жена, но только не он сам. Если б вы видели его в этот момент, то пришли бы к тому же выводу. Сколько я ни размышлял о брезенте, простейшее объяснение так и не пришло мне в голову.

— Вы поступили благородно, — заявил я. — Жаль, что на вас не было перчаток. Ну, ладно, пока довольно. У меня тут дела. Вы слышали, я дал той женщине адрес Ниро Вульфа, Западная Тридцать пятая, 618. Приходите туда сегодня в шесть вечера, оба. Я ваш детектив, но босс — он. Вам, разумеется, нужна помощь, и после того, как вы ему все расскажете, мы пораскинем мозгами. Где ключи Еджера? Не говорите, будто не знаете. Вы уже сказали, что забрали их себе. Где они?

— В надежном месте.

— То есть?

— В пироге. Я испекла пирог и сунула их внутрь. Там уже двенадцать штук.

Я поразмыслил. Под ногами у меня и так уже был тонкий лед, а если я возьму что-либо, принадлежащее Еджеру, то и этого льда не останется.

— Не режьте ваш пирог, — сказал я, — и смотрите, чтобы этого не сделал кто-то еще. Вы собираетесь сегодня выходить из дома?

— Нам это ни к чему.

— Тогда оставайтесь тут. Приходите в шесть часов к Вульфу. Но мы еще увидимся, когда я спущусь. Где-то через час.

— Вы что-нибудь отсюда возьмете?

— Не знаю. Если и возьму, то покажу вам все, включая портсигар. Если я заберу что-нибудь такое, что, по вашему мнению, забирать не должен, можете позвать того полицейского с улицы.

— Не можем, — ответил Перес.

— Это он шутит, — сказала его жена и нажала кнопку, вызывая лифт. — Сегодня черный день, Цезар. И таких дней будет еще много, а он шутит себе.

Лифт лязгнул, дверь открылась, и они уехали.

Я огляделся. Слева, возле обтянутой красным шелком панели, была прямоугольная медная (если не золотая) плита. Подойдя, я нажал, и она подалась. Плита оказалась дверью. Я распахнул ее, прошел и оказался в кухне. Красный кафель, желтый пластик, нержавейка… Открыв холодильник, я увидел уйму разных яств. В буфете лежало на боку девять бутылок шампанского «Дом Периньон». Выйдя, я двинулся к противоположной стене, где была вторая точно такая же панель. За ней оказалась ванная. Здесь в шкафчиках лежало столько косметики, что хватило бы на целый гарем.