Одежда, что ему одолжили, тоже изменилась. Теперь на нем была грубая женская шаль и – он убедился в этом с отвращением – женские штанишки. Кружевные шелковые женские трусики. Его красивый кружевной платочек оказался тем, чем и должен был быть. Очевидно, Волшебница позволяла себе все-таки некоторую реальность и кружевные вещи были как раз тем, что она позволяла.

Бинк заколебался. Не вернуться ли ему за своей одеждой? Ему не хотелось вновь встречаться с Ирис, но путешествовать по дикой местности или повстречаться с кем-нибудь в подобном наряде...

Он представил, как придет к Доброму Волшебнику Хамфри и попросит блага его знаний.

Бинк: Сэр, я прошел весь Ксанф, подвергаясь большим опасностям, чтобы просить...

Волшебник: Новую одежду? Лифчик? Ха, ха, ха!

Бинк вздохнул, чувствуя, что снова покраснел.

Ирис заметила его, как только он вошел в сарай. На ее лице мелькнула надежда и то кроткое честное выражение, которое привлекает больше, чем все иллюзии на свете. Человеческие достоинства влияли на Бинка. Он ощущал себя законченным негодяем.

– Ты передумал? – спросила она. Внезапно к ней вернулась соблазнительная юность и вокруг нее вновь образовалась сверкающая часть дворца.

Это отрезвило Бинка. Она была искусственным созданием, а он предпочитал реальность – даже реальность хижины среди пустоши. В конце концов, большинство фермеров Ксанфа не имели ничего лучшего. Когда иллюзии становятся неотъемлемой частью и поддержкой жизни, тогда такая жизнь теряет ценность.

– Только хотел забрать свою одежду, – ответил Бинк. Хотя решение его было твердым, он все же чувствовал себя подлецом из-за своей неуступчивости ее великолепному вдохновению.

Бинк прошел в ванную, которая оказалась пристроенным чуланом. Роскошный туалет оказался просто доской с дырой посередине, над которой весело жужжали мухи. Сама ванна оказалась корытом, из которого поили лошадей. Как же он принимал душ? Он увидел тазик. Может быть, он сам себя поливал, не догадываясь об этом? Его одежда и рюкзак кучей валялись на полу.

Бинк начал переодеваться и обнаружил, что у чулана нет даже двери. Ирис стояла в проходе, наблюдая за ним. Наверное, и в первый раз она смотрела, как он переодевался. Если так, он должен принять это, как комплимент. Ее действия стали более прямыми в физическом смысле после этого.

Его взгляд упал на тазик. Кто-то поливал его водой, он был уверен, что не делал этого сам. Единственным, кто мог бы сделать это... э-э-э!

Но он не собирался вновь демонстрировать ей себя, хотя и было очевидно, что больше у него не оставалось от нее физиологических секретов. Бинк собрал свои вещи и направился к двери.

– Бинк...

Он остановился. Остальная часть дома сохраняла свой естественный вид из обычного дерева с облупившейся краской, соломой на полу и просвечивающими трещинами. Но сама Волшебница была прелестна. На ней почти ничего не было надето и она выглядела соблазнительной восемнадцатилетней девушкой.

– Что тебе нравится в женщине? – спросила она. – Пышность? – Она стала исключительно сладострастной с преувеличенно кувшинообразной фигурой. – Юность? – Неожиданно она стала выглядеть четырнадцатилетней, очень хрупкой, стройной и невинной. – Деловитость? – Теперь она была одета в консервативном стиле и на вид ей стало лет двадцать пять, внешность ее была привлекательной, но деловой. – Зрелость? – Она вновь стала сама собой, но вполне одетой. – Воинственность? – Вновь амазонка, коренастая, но очаровательная.