– Ситуация складывалась…

Глинеш оборвал Скарабу:

– Мне плевать, как складывалась ситуация, на то, что погибли невинные девушки-студентки, врачи, водитель. Я хочу знать лишь одно: почему вы, заместитель сотника, имея возможность связаться с командиром, проявили своеволие? Не надо прикрываться обстановкой, ситуацией. У вас не было причин для столь скотских действий. Но, повторяю, меня интересует не сам факт уничтожения автобуса, а то, почему вы посчитали возможным принять решение самостоятельно при отсутствии какой-либо необходимости в этом? Или у вас в сотне так принято? Каждый делает что захочет?

– Никак нет. Но у меня… – Скараба рассчитывал, что новый командир разжалует его в рядовые, и был готов к этому.

Однако Глинеш перебил его и спросил:

– Вы признаете, что сознательно проявили своеволие?

Желая быстрее закончить разнос, Скараба ответил:

– Так точно. Я готов понести за это любое наказание.

– За своеволие на войне наказание одно.

– Что? – Скараба повернулся к Глинешу.

Поляк же достал пистолет и выстрелил ему в сердце.

Бывший заместитель сотника охнул, рухнул на асфальт и забился в предсмертных судорогах.

Строй вздрогнул, но никто ничего не сказал. Все с испугом смотрели то на труп Скарабы, то на нового командира.

А Глинеш спокойно вложил пистолет в кобуру, поправил ремень, указал на труп и продолжил монолог:

– Повторюсь, своеволие на войне карается смертью. Так будет с каждым, кто не выполнит приказ или совершит какие-либо действия самовольно. План на сегодня. В одиннадцать – полоса препятствий, усложненный вариант. После обеда и короткого отдыха в пятнадцать часов контрольные стрельбы из автоматов и пистолетов. В восемнадцать – трехкилометровый кросс. В остальном по распорядку дня. Вопросы?

Вопросов у боевиков не было.

Глинеш приказал:

– Пять человек первой шеренги с левого фланга, взять плащ-палатку, лопаты, вынести труп за территорию базы в лес, где и закопать. Место захоронения выровнять, утрамбовать, заложить дерном, лишнюю землю убрать. Ничего не должно указывать на то, что в лесу могила. Старший похоронной команды – крайний фланговый боец.

Боевик, стоявший с левого края первой шеренги, крикнул:

– Есть!

– А вот вопить не надо. Здесь и так все хорошо слышно. Похоронной команде приступить к захоронению, остальным зайти в свои отсеки. Через час я проверю порядок в них. Подготовиться к контрольным занятиям. Разойтись. Лютому остаться!

Боевики бросились к главному корпусу.

Глинеш подошел к Миковичу и заявил:

– Знакомство состоялось, господин куратор.

– Не слишком ли круто?

– В подразделении должен быть идеальный порядок, крепкая дисциплина в сочетании с высоким профессионализмом. Только тогда можно рассчитывать на успех при проведении боевых операций. Я знаю, как сделать из этой, извините за грубость, банды отряд, способный решать задачи любой сложности.

– Сколько на это потребуется времени?

– Об этом скажу после контрольных занятий и личной беседы с каждым бойцом. То есть завтра утром.

– Хорошо, Мацей, но учтите, у нас времени в обрез.

– Я в курсе. Неделя есть. Надеюсь, ее хватит. Если же придется кого-то заменить, то прошу разрешения на привлечение собственного резерва. У меня есть пять парней, прошедших огонь и воду. Но оплата их услуг выше, чем у бойца сотни.