Прочие двинулись следом медленнее, поднимая тугие степные луки. Миг – и темная туча стрел закрыла небосвод.

Стена щитов, будто бок исполинского змея, повернулась к небу, преграждая путь ливню стрел. Глубоко вонзаясь в кожу и дерево, наконечники молотили густым градом, но мало какой удалось их пробить. Первый натиск обошелся без убитых: Хельги видел, что строй стоит, по-прежнему без промежутков.

На утесе захлопали в ответ греческие «скорпионы»: эти орудия выплевывали сразу по десятку тяжелых дротиков, способных пробить любой щит или доспех. Одна за другой разрядились все три катапульты, в хазарский строй полетели бревна, но русам из-за щитов не было видно, большой ли урон нанесли.

Ливень вражеских стрел утих, но лишь потому, что в это время верховые достигли рогаток. В воздухе замелькали арканы: захлестывая колья заграждений, всадники тянули, пытаясь растащить препятствие, но не тут-то было. Засеку сладили крепко: рогатки сцепили между собой и еще укрепили растяжками, которые привязали к кольям, вбитым в землю. Иные особенно лихие всадники попытались с ходу перепрыгнуть заслон, доходивший взрослому мужчине до подбородка, но вместе с конем напоролись на колья. А русы принялись рубить арканы, их стрелы и дротики поражали скучившихся верховых, выбивая из седел. Раненые лошади начинали биться, внося еще большую сумятицу. Ржанье, треск дерева, крики, лязг железа оглушали. Густая пыль лезла в глаза, рты, не давала толком вдохнуть.

В дело вступили стрелки и пращники греков. Не сумев растащить преграду, верховые развернулись и, нахлестывая коней, устремились вниз. На дороге и перед укреплением остались не меньше двух сотен тел, людских и конских; иные лошади бились, кто-то из раненых пытался отползти.

Первый приступ русы отразили легко. Даже самим не верилось. Не теряя времени, перевязывали раны, поправляли снаряжение. Привезли воды из ручья возле стоянки: отойти нельзя было ни на миг.

Пестрянка в это время сидела возле своего шатра, не сводя глаз с близкого перевала, будто с грани того света. Епископ Никодим и самкрайские христиане молились; жидины тоже. Она не знала, не поражения ли русов и гибели ее мужа просят они у своих богов – Отца и Сына, но старалась на них не смотреть. Над головой и ногами жертвенного бычка, оставленного на высокой скале, вились мухи. Хельги и Асмунд от лица своих воинов вчера принесли жертвы, но благосклонность Перуна и Одина зависит от их доблести.

Ей был слышен шум первого сражения, не очень сильный и быстро стихший. Когда отроки приехали возобновить запас воды, она накинулась на них с расспросами. Отроки заверили, что раненых немного и все воеводы целы. Но даже ей, женщине, было ясно: это еще не все. Хазары лишь пробовали оборону перевала на прочность. Будет новый настиск. И если «стена щитов» не выдержит, то эта железная лавина смерти прорвется и покатится в долину Сугдеи, сметая все живое…

Второй приступ начался около полудня. Все время до этого войско хазар волновалось, будто кипящая вода, отряды то скакали в сторону гор, то возвращались, видимо, ища проходы, доступные для конницы. Перед самым началом всадники Песаха пришли в большое оживление. Что-то кричали, размахивая руками, начальники, двигались пестрые значки и конские хвосты на пиках. Выстроившись, войско двинулось вперед. Греческие машины продолжали свою работу, дротики и камни обрушивались на ряды наступающих, выбивая из строя по три-четыре человека сразу.