Я открыла папку. В глаза бросилась фраза из протокола, записанного со слов соседей: «И в квартире у нее ребенок кричит всегда…»

Ребенок в квартире кричал всегда. Лето, зима, будний день, выходной — а он все кричит и кричит. Новый год, Первое мая, Седьмое ноября — ребенок плачет.

Раньше в этой квартире жила старуха Филимонова. Год назад Филимонова переехала к дочери, и вместо нее въехали новые жильцы — мамаша с годовалым ребенком. Про мамашу было известно только, что зовут ее Нина.

Крики Нинкиного ребенка были вечной темой разговоров между соседями. Мнения высказывались разные. Кто-то считал, что пора Нинку вместе с чадом выселить на сто первый километр, потому что сил никаких нет слушать денно и нощно его крики. Кто-то вопрошал: куда смотрят органы опеки? Кто-то предлагал вызывать участкового до тех пор, пока вопрос не будет решен. Впрочем, всем, даже самым радикально настроенным жильцам второго подъезда, было ребенка жаль. А Нинку соседи осуждали. Ну что за мать такая, в самом деле? Дитя орет и орет, а ей — хоть бы хны.

Главное — это было непонятно. Если бы Нинка была, к примеру, пьющая, как Машка Иванова с пятого этажа, — тогда все ясно. Алкашка, что с нее взять? И муж такой же. И ничего удивительного, что младшие Ивановы, общим числом пятеро, вечно грязные, сопливые и оборванные, болтаются по району, игнорируют школу и дни свои окончат, по всей видимости, в колонии для малолетних либо в ЛТП. Определенно, если б Нинка пила — все было бы понятно. Если бы она была какая-нибудь особо гулящая — тоже. Был случай в доме номер пять, жила там некая Наталья с Украины, снимала квартиру. Сама Наталья работала проституткой, ребенок обретался по соседям. В конце концов она куда-то пропала, а за девочкой приехала Натальина мать из Харькова и увезла ее. Туда же, в Харьков. Нормальная история, ясная и понятная.

С Нинкой же главная странность заключалась в том, что она вроде как была женщина нормальная. Пить не пила, мужчины к ней приходили, но вполне приличные. Пьяных песен не орали, бутылки не били, и другого беспокойства от них соседям не было. Нинка где-то работала, уезжала утром, возвращалась вечером. Все время, пока она отсутствовала, ребенок надрывался плачем. Когда Нинка была дома — все равно надрывался.

Галина Викентьевна Бутовская, Нинкина соседка дверь в дверь, просто с ума сходила от этой ситуации. Ну зачем, зачем, скажите на милость, такие женщины рожают детей? Чтобы они потом кричали с утра до вечера? Ну не нужен тебе ребенок — ну так и не рожай, сейчас очень прогрессивные средства контрацепции, вполне можно обезопаситься. Галина Викентьевна регулярно обсуждала этот вопрос с приятельницами по подъезду и с мужем, Эдуардом Альбертовичем. Приятельницы кивали и охали, соглашаясь. Эдуард Альбертович пожимал плечами.

Несколько раз Галина Викентьевна пыталась побеседовать с Нинкой. Та в грубой форме велела оставить ее в покое и не соваться в чужие дела.

В конце концов, не выдержав постоянных воплей несчастного ребенка, Галина Викентьевна вызвала участкового.