Вместо сына приехал на своей коляске отчим Павел Потапович.
– Клавка, чего ты орешь, как свинья резаная? – осведомился он хриплым басом. – А ты, шалава, снова шлялась где-то? Выпить деду привезла?
В его словах не было ничего необычного, дед Паша со всеми так разговаривал, невзирая на чины, общественное положение и родственные связи. Необычным было то, что Алена, всегда молча сносившая грубость, на этот раз схватила деда Пашу за нос, другой рукой, развернув коляску и придав ей ускорение, направила через коридор в кухню. Коляска с размаху врезалась в буфет, послышался жалобный звук разбиваемой посуды. Инвалид не очень пострадал, но удивился и так и скорчился в коляске с открытым ртом.
Алена отодвинула оторопевшую Клавдию Петровну и прошла в комнату, где ее муж Володя сидел за письменным столом и страдал муками творчества. Что являлось его обычным состоянием.
В данный момент перед ним лежала стопка девственно чистой бумаги, и он уставился в стену перед столом невидящим взглядом. Со стороны могло показаться, что он просто спит с открытыми глазами, но Клавдия Петровна знала, что это не так.
Алена открыла шкаф и стала рыться в вещах, не сделав попытки окликнуть мужа.
Клавдия Петровна, придя в себя, устремилась за ней в комнату сына и заговорила горячо и торопливо, чтобы ненавистная невестка не успела вставить слово:
– Володя, ты должен наконец отреагировать! Хватит закрывать глаза на ее поведение!
– О чем ты, мама? – Володя очнулся от ступора и посмотрел удивленно. – Ты же знаешь, в это время я работаю, сколько раз просил не прерывать мой творческий процесс!
– У тебя всегда творческий процесс! – заорала Клавдия Петровна голосом пароходной сирены. – Ты просто не хочешь слушать мать!
– Да что я должен слушать? Что ты можешь плохого сказать про Алену? – сын оглянулся на жену, которая, никак не реагируя на слова Клавдии Петровны, углубилась в платяной шкаф.
– Если ты не веришь матери, пускай факты говорят сами за себя! – изрекла Клавдия Петровна и высыпала на стол перед сыном цветные фотографии.
– Что это? – он тупо пялился на снимок. – Это Алена в аэропорту? Ну и что?
– Она никуда не летает! – голосом диктора Левитана произнесла Клавдия Петровна. – Она обманывает нас! Она вовсе не стюардесса! Спроси у нее, откуда она берет деньги?! Как она их зарабатывает?!
– Мама, ну опять ты… – Володя страдальчески поморщился и потер виски, – ну вот, сбила с мысли, теперь до завтрашнего утра не смогу работать…
Он бормотал еще что-то, но Алена невежливо оттолкнула его и коршуном набросилась на снимки.
– Выследила? – спросила она, и голос ее был обманчиво спокоен. – Подсматривала, подслушивала, сыщика наняла, кошелка старая?
– Володя! – немедленно взвыла Клавдия Петровна. – Твою мать оскорбляют в твоем собственном доме, а ты молчишь!
Алена перебрала снимки, посмотрела на дату и отбросила их без всякого интереса. И снова отвернулась к шкафу.
– А ты не надейся, что все сойдет тебе с рук! – продолжала Клавдия Петровна, убедившись, что сын ей ничем не поможет, он все пялился на снимки, не понимая, в чем дело. – Ты нам за все ответишь! Знаю, как ты деньги зарабатываешь, проститутка!