Вера добралась до своего отчего дома: двухкомнатная квартира в хрущевке.

Мама сидела в главной комнате и шила коврик из ситцевых лоскутов. Куски ткани валялись на полу и на диване.

Коврики она продавала на базаре. Они шли довольно хорошо. На еду хватало и оставалось.

Мама была не старая, но выглядела плохо. Неухоженная, хоть и аккуратненькая.

– Ты зачем приехала? – спросила мама.

Вера не баловала ее посещениями, поэтому мама удивилась.

– Я домой приехала, – сказала Вера и положила рюкзачок на стул. Прошла в смежную комнату. Там спал брат. Он тоже был алкоголик, но иначе чем Кричевский. Саша пил запоем одну неделю в месяц. А брат каждый день с утра до вечера понемножку, но к концу дня в нем оказывался литр. Комната была заполнена теми же самыми запахами алкогольных паров.

Вера вернулась к матери, села на стул.

В ее прежней жизни все эти реалии распространялись на два этажа большого дома, на поляну перед домом и сдержанную роскошь вокруг. А здесь – все то же самое, но погруженное в бедность, убожество, и конца-краю не видно.

Когда еще она себя найдет? И где?..

– Кушать будешь? – спросила мать.

– А что у тебя есть?

– Жареная картошка. С лучком.

Вера подумала. Жареную картошку она не ела лет пять. Эта еда считалась неполезной, несущей холестерин.

– Да нет, спасибо, – отказалась Вера.

Она взяла рюкзак, поднялась.

– Я ухожу.

– А зачем ты приезжала? – спросила мать.

– Повидаться.

– У тебя все в порядке?

– По-старому, – ответила Вера.

Мама кивнула. Главное – не хуже. Мама была не избалована жизнью, принимала все как есть. На все воля Божия.

Вера поехала обратно. Как бы ни была унизительна ее жизнь, она все-таки не бессмысленна. Вера обслуживает талант. В его успехе есть и ее незаметная, но существенная роль. Это раз. Второе: Кричевский не виноват в своих запоях. Алкоголизм – тяжелое аутоиммунное заболевание. Люди не понимают, думают, что алкоголизм – распущенность. А это – сбой в обмене веществ. Организму не хватает фермента, который есть в спирте. Отсюда – неумолимая тяга к алкоголю. Отсюда – запои.

А она, Вера, бросила больного человека и поперлась в самостоятельную жизнь, реализовывать себя как личность. Да кому нужна ее личность? Ну, напишет статью о современном кино. Ну, съездит в Канны. Кому она там интересна? А Кричевскому она нужна даже для того, чтобы ловить его в поселке. Или носить на спине, как мешок с картошкой. Было такое. Напился в ресторане и заснул. Друзья разбежались. Пришлось нести самой.

Это ее функция в жизни. Поддерживать мерцающий огонь таланта в бренном теле. И этот огонь будет светить всем. Вера останется в тени, но разве это важно? Важен свет, который освещает дорогу, как фары грузовика в ночи.

Вера сошла с автобуса и побежала к поселку. Она торопилась. Боялась опоздать. Мало ли что может случиться…

С замиранием в душе дернула на себя входную дверь.

Кричевский стоял посреди прихожей совершенно трезвый. Протрезвел. Его глаза были осмысленные, испуганные и казались больше обычного, в пол-лица.

– Это ты? – осторожно проговорил он. – А я думал, что ты меня бросила… Я так испугался…