– Перед самой смертью он попросил меня передать кое-что женщине по имени Клара.

– Что? – равнодушно спросила Настя.

– Книгу, – спокойно соврала я, – маленький томик стихов, ничего особенного, Лермонтов. Но ее адрес или телефон сообщить не успел, увы! Я подумала, что Кларой звали его жену, вообще-то она Клава, но родные могли ее звать Кларой, понимаете?

Настя молча смотрела мне в лицо.

– Она дала мне ваш адрес, а Людмила Сергеевна очень любезно меня приняла, рассказала удивительную историю своей жизни.

– Не стоит воспринимать слова Люси всерьез, – снова нахмурилась Настя, – к сожалению, у мамы не все в порядке с головой. Возраст сделал свое дело. Впрочем, и раньше, будучи молодой, она любила придумывать всякие небылицы. Она поэтесса, человек, обладающий невероятной, я бы сказала, болезненной фантазией. Ей следовало писать романы, но она сочиняла четверостишия. Ну а сейчас ее фантазия приняла просто гротескные формы.

– Мне Людмила Сергеевна показалась вполне адекватной, – возразила я, – и потом, она сказала, что, унеся из дома деньги, спасла Леонардо и Клару.

Настя изобразила удивление:

– Что? Какие деньги?

– Примерно полмиллиона долларов, которые ваш отец, Владимир Трошев, получил за свои картины.

Мгновение Настя молчала, потом рассмеялась:

– Ну мама! Ей-богу, это намного посильней, чем история про моего жениха-миллиардера, которую она рассказала на днях Нинель Иосифовне.

– Это кто? – машинально поинтересовалась я.

– Соседка, живет на седьмом этаже, над нами, – пояснила Настя, – буквально вчера она встретила меня во дворе и принялась поздравлять с помолвкой. Я ничего не поняла и сказала, что в ближайшем будущем вовсе не собираюсь выходить замуж. Ну и спросила ее, с чего она взяла, что я строю матримониальные планы? И слышу в ответ: Люся рассказала и про жениха-богача, и про дом на берегу озера, и платье описала, и туфли, и кольцо… Честно говоря, мама меня не первый раз в идиотское положение ставит. Она всю жизнь была такой. Одного не пойму: почему люди ей верят? Пятьсот тысяч долларов! Вы хоть представляете, какие это деньжищи?

Я хотела было ответить «да», но вовремя вспомнила, что представилась простой медсестрой, и сказала:

– Нет.

– Я тоже, – подхватила Настя, – мой отец умер, и нам…

– Он покончил жизнь самоубийством в тюрьме? – перебила я Настю.

– Ну это уже слишком! – возмутилась она. – Ни в какие ворота не лезет! До сих пор мама не говорила об отце гадостей. Нет, конечно. Папа скончался от инсульта, достаточно давно. Извините, я ничем вам не помогу, никакую Клару не знаю. Книгу, если хотите, можете оставить у нас. Я сохраню ее на память о Сергее.

– Что же вы даже не пришли на его похороны? – вырвалось у меня.

Настя побарабанила пальцами по столу.

– Клавдия ненавидит меня, она всю жизнь ревновала Сергея ко мне, кстати, совершенно зря, мы с ним просто дружили. Я в момент смерти Сережи была в командировке, вернулась лишь сегодня утром. Простите, но вынуждена с вами попрощаться, очень много дел предстоит по дому сделать.

Я спокойно, словно меня никто не выставлял вон, откланялась и ушла.