Дональд находился во власти непроизвольной реминисценции, воспоминания душили его: он видел убийство, он снова и снова совершал его. Что это было – кошмар, безумие? Или же приступ сверхпамяти – истинное, достоверное, зловеще-отчетливое воспроизведение реального события?

Его подвергли настойчивым расспросам, тщательно избегая каких бы то ни было намеков и подсказок, и вскоре стало очевидно, что имела место настоящая, хотя и неконтролируемая реминисценция. Он знал все детали убийства, все скрытые от публики в ходе разбирательства подробности.

То, что ранее казалось навсегда забытым и утраченным и не поддавалось ни гипнозу, ни амиталу натрия, теперь вернулось и проникло в сознание. Более того, память работала непроизвольно и была совершенно невыносима. Находясь в отделении нейрохирургии, Дональд дважды пытался покончить с собой, и его пришлось связывать и держать на больших дозах транквилизаторов.

Что же с ним происходило? Возможность внезапной психотической фантазии исключалась – его воспоминания в деталях соответствовали действительности. Но даже если это был психоз – почему сейчас, почему так внезапно, после травмы головы? Память Дональда, без сомнения, работала в психотическом режиме; его воспоминания были перенасыщены психической энергией до такой степени, что толкали его к самоубийству. Но каков нормальный эмоциональный баланс в этом случае? Как должен чувствовать себя человек, внезапно переходящий от полной амнезии к отчетливому сознанию не какого-то эдипова комплекса или смутной вины, а зверского убийства?

У нас возникло подозрение, что при сотрясении лобных долей нарушился механизм подавления памяти и что теперь Дональд переживал взрывоподобное извержение вытесненных воспоминаний. Никто из нас ни о чем подобном раньше не слышал. Хорошо известны случаи общего возбуждения и снятия запретов при синдромах лобной доли: человек становится импульсивен, остроумен, разговорчив, пересыпает речь сальностями и анекдотами – сквозь личность проступает беспечное, вульгарное и свободное инстинктивное начало. Однако с Дональдом происходило не это. Не было ни импульсивности, ни непристойностей, ни вольности в словах или действиях. Его личность, темперамент и здравый смысл оставались без изменений. Мы имели дело с насильственным вторжением в сознание воспоминаний о конкретном убийстве, а также с навязчивой и мучительной реакцией на них.

Присутствовал ли здесь какой-либо возбудитель или раздражитель эпилептического толка? Особенно любопытными в этом отношении оказались энцефалограммы. Воспользовавшись специальными носоглоточными электродами, мы установили, что кроме больших эпилептических судорог (grand mal) имела место непрерывная глубокая эпилептическая активность в обеих височных долях, распространявшаяся, как мы предполагали, на крючковидный отросток, амигдалу и лимбические структуры[103] – на все отвечающие за эмоции компоненты мозга.

Пенфилд и Перо в свое время опубликовали отчет о «периодических реминисценциях» и «чувственных галлюцинациях», наблюдавшихся у некоторых пациентов с такого рода активностью в височных долях