— Ну все, — признался Макс. — Я сдаюсь. Я не получу мира и покоя. Я получу… войну и шум. Шумную войну. Я террорист.

И тут пазл сложился у меня в голове.

— А если ты и есть террорист? — проговорил я, в волнении подаваясь вперед. — Я имею в виду, не обычный террорист, но мысль примерно та же: ты прибегаешь к насилию, чтобы привлечь внимание.

— Мне что, четыре года?

— Ты делаешь это специально, — пояснил я, — ты хочешь, чтобы люди обратили на тебя внимание. Ты жестоко убиваешь человека и оставляешь труп в людном месте, таким образом отправляя миру послание.

— Почему на месте убийцы вдруг оказался я, а не ты?

— Пусть буду я. Все равно. Убийца. Он пытается что-то сказать. «Я ненавижу женщин». Или: «Я лучше вас». Или еще что-нибудь в том же духе.

— Я могу делать что захочу.

— Именно.

Макс впился зубами в сэндвич.

— И кому он это говорит?

— Я не знаю. Наверное, всем. Полиции. ФБР. К нам прислали агента, который зарабатывает на жизнь такими расследованиями. Может, убийца обращается к нему.

— А если это Клейтонский убийца?

— Нет, почерк другой.

— Я имел в виду: что, если он обращается к Клейтонскому убийце?

Я уставился на него. Клейтонский убийца умер, но Макс этого не знал. Никто не знал. Включая нового убийцу.

— Что, если один убийца говорит другому: «Эй, теперь я хозяйничаю в этом городке»?

— Мама дорогая, она идет к нам, — сказал Макс.

— Кто?

Я вскинул голову и увидел, что в нашу сторону направляется Брук. Это был уже третий взгляд за ленч — больше, чем я мог себе позволить. Я должен строго следовать правилам, даже если Брук сама толкает меня нарушать их. Это моя первая и последняя защита против мистера Монстра, ведь если я позволю себе делать все, что душе угодно, то позволит и он. Нельзя этого допустить.

— Если она спросит, о чем мы говорим, пожалуйста, скажи, что о машинах, — взмолился Макс.

Брук подошла к столику:

— Привет, Джон.

— Привет.

Мне не разрешалось говорить с ней за ленчем после обмена приветствиями на пути в столовую.

— У тебя следующий английский? — спросила она.

— Да.

Я старался отвечать как можно вежливее, глядя на стену за ней, чуть правее ее лица.

— Миссис Барлоу сказала, мы начинаем тот же раздел, что и ваш класс. Беовульф и Грендель [5].

— Да, — повторил я, надеясь, что на этом разговор закончится.

И все-таки мне ужасно не хотелось выглядеть грубым.

— Должно быть, интересно, — вымученно добавил я и заскрежетал зубами.

«Не стоило это говорить».

— Да, интересно, — согласилась Брук.

Краем глаза я видел, что она улыбается. Я перевел взгляд на стол, потом в пространство за другим ее плечом.

— Думаю, будет здорово обсудить это, — предложила она, — ну, по дороге в школу. Раз мы все равно каждый день ездим вместе.

— Конечно, — сказал я.

Не надо было поддерживать разговор, но… что еще мне оставалось?

— Пригодится, мы ведь в разных классах.

— Вот именно, — подхватила Брук. — Мы сможем делиться друг с другом тем, что звучало на уроках, и будем казаться настоящими гениями.

Я снова уставился в стол:

— Да.

«Пожалуйста, уходи».

— Отлично! Так что, увидимся в машине?

— Да.

— Тогда до встречи.