— ЗАВЕРШИ РИТУАЛ!
Снова вспыхнуло, и передо мной возник щуплый паренёк, сидящий на кресле с вычурной резной спинкой. Наверняка одна эта штука стоит куда больше, чем моя комната в сгоревшем общежитии. Новоприбывший щеголял в точно таких же трусах и пентаграмме, но вместо ножа он держал в руках раскрытую книгу. И судя по всему, увлечённо её читал, не обращая на меня внимания.
Выглядел он не очень здоровым — тёмные круги под глазами, бледная кожа и болезненная худоба. А ещё у него были необычайно длинные рыжие волосы, которые почти касались плеч. Я невольно коснулся своей головы и обнаружил там точно такие же пакли. Происходящее всё больше озадачивало.
— ТЫ — ЭТО ОН! — подтвердил мои догадки голос. — ПРЕКРАТИ ЕГО СТРАДАНИЯ!
— Ножом, что ли?
— О БОГИ, ДА!
Мне показалось, или собеседник действительно начал выходить из себя?
— БЕЙ, НУ ЖЕ!
Я подошёл вплотную к пареньку, и он наконец-то соизволил оторваться от книги. Глаза у него оказались бледно-голубого цвета, с яркими искорками, блуждающими вокруг зрачка. Они выражали усталость и тоску, но всё равно были… Живыми.
— Ты сказал, что его разум угас, — припомнил я. — А он мало того, что в сознании, так ещё и читает.
— ОН БЕСПОЛЕЗЕН! — громыхнул голос особенно сердито. — НЕ ТЯНИ, ВРЕМЯ УЖЕ НА ИСХОДЕ!
— А знаешь… — произнёс я, вскинув клинок над головой.
Парень обречённо закрыл глаза, а по его щеке потекла предательская слезинка.
— …Иди-ка ты в баню!
Я схватил узкое лезвие за остриё второй рукой и со всего маха треснул его об согнутое колено. Клинок не выдержал и звонко хрустнул, рассыпавшись на куски. По ощущениям — будто сосульку разбил. Ногу обожгло ледяным холодом, но он быстро отступил.
— ГЛУПЕЦ!
Разрисованный пузырь вокруг меня лопнул, закружившись хороводом искрящихся снежинок. Падая на паркет, они тут же таяли без следа. А вот у меня на щеках отчётливо ощущалась сырость. Странно.
Парнишка бесследно исчез, оставив после себя лишь книгу на подлокотнике кресла, зато напротив меня появился статный мужчина в роскошном камзоле. Вот он идеально подходил всей этой помпезной обстановке, только выражение его лица не выражало ничего хорошего. Холёное лицо побагровело, гармонируя с волосами цвета мёда, губы плотно сжаты, а глаза старались прожечь во мне дыру.
Похоже, я его очень сильно расстроил своим отказом.
— Ну извини, ваше высочество! С убийствами, это не ко мне. Давай уже, отправляй меня обратно…
Услышав мою речь, щёголь удивлённо вскинул медные брови. Потом отрывисто произнёс какую-то тарабарщину, на что я смог только развести руками:
— Моя тебя не понимать, начальника! Нас немецкому в школе учили, а не вот этой ахинее. Фирштейн?
Мужчина озадаченно нахмурился. Судя по всему, «фирштейном» тут и не пахло, как и «андестендом». Но тут он опустил взгляд на рукоять ножа со сломанным лезвием и снова начал закипать.
Только до ругани на этот раз дело не дошло. Паркет подо мной внезапно взбрыкнул, едва не свалив с ног. На голову посыпалась золочёная пыль, а люстра под сводом тревожно закачалась. Аристократ, или кто он там, ненадолго прислушался к чему-то, а затем пошёл прочь, громко выкрикнув на ходу: